Читать «Товарищ Анна (повесть, рассказы)» онлайн - страница 17

— Ты че, думаешь, они и вправду в него верили? В тридцать шестом-то году? — не сломался, однако, Валька.

— Эти — верили, — отчеканила Анна. — Они его строили, как же им было не верить. Ты сам подумай: как они тогда жили, из какой нищеты, безграмотности вылезли, деревенские — и что строили? Самое красивое в мире метро, подземные дворцы для народа. Смотри, буржуи до сих пор восхищаются! — Взгляд ее разгорался. Вальку все это немного напрягало, но он не знал, как исправить ситуацию.

— Знаешь, какая мне из них больше всего нравится? — сказал он вдруг. — Где курицы.

— А женщина, которая их кормит? Ее ты заметил?

— Заметил, — пожал плечами Валька, как бы не расслышав ехидства в ее словах. — Тетка как тетка.

— Колхозница.

— Ну да. Ты чего такая? — Он попробовал заглянуть ей в глаза, но она не посмотрела на него, а подняла взгляд на Читающую.

— А моя любимая — вот, — сказала. — Студентка, вечерница.

— Почему? — не понял Валька, рассматривая склонившуюся к книге крепкую девицу с напряженной мыслью на лице.

— У нее руки — видишь какие? Рабочие руки. Она трудовой человек, учится, мечтает изменить мир. Она о людях думает! — Голос Анны неожиданно зазвенел. Темная бронза тускло отражала лампы вестибюля. Руки у Читающей и правда были большие — ладонь почти накрывала обложку книги.

— А что она читает? — спросил Валька.

— «Капитал», — отрезала Анна. — Идем, что ли? — и она отправилась к эскалатору.

Начали, разумеется, с самого сердца — с Красной площади. Анна двигалась своей неженственной походкой в толпе туристов и праздногуляющих, как будто резала хлеб острым ножом — быстро, верно, четко. Не отвлекаясь ни на что, они промчались к Мавзолею, и Анна стала рассказывать, как девочкой ее водила туда мать.

— Мне пяти лет не было. Очередь стояла — до ворот Александровского сада. Но шла быстро. Я помню — входили вот в эту дверь, а выходили оттуда. Караул тогда стоял. А там — комната одна, к ней по коридорчику проходили, и в центре комнаты — гроб стеклянный. Венки у стены, как в морге. Меня на руки подняли, и вот так вокруг него пронесли, — она сделала рукой полукруг. — Все обходили, я помню, и не сводили с него глаз. А он такой лежит… — она подбирала слова, — белый, как камень, на лице и борода, и волосы вокруг макушки — все было. А руки — желтые. Я помню, меня эти руки и поразили больше всего. Весь — будто кукла или из гипса, но руки восковые, и по ним я почему-то поняла, что это и правда мертвый — у покойников руки такие, чуть блестящие и желтые.

— Страшно было? — спросил Валька.

— Нет, — ответила она небрежно. — Я с детства знала, что он был хороший человек. А кто хороший, после смерти тоже ничего страшного. Пойдем.

И она увлекла его вниз, в Александровский сад, где они прошли с почтением мимо плит с названиями городов-героев, поглазели на смену караула, а потом так же стремительно двинулись по Волхонке в сторону «Кропоткинской».

Валька думал, что идет на свидание, а выходила экскурсия. Он вглядывался в Анну исподтишка. Она знала много, рассказывала с увлечением, но все, о чем она говорила, касалось либо революции, либо советской истории. Глаза у нее горели каким-то белым, возбужденным светом, голос звенел, теряя на улице, под ветром и гулом машин, всю свою интимную бархатистость, столь обворожительную, столь манящую.