Читать «То, что делает меня» онлайн - страница 12

У меня тоже светлые глаза, но волосы темные, и я, слава богу, похож на отца. А Борян, ну у него всегда воспаленная фантазия, считал, что я похож на внебрачного сына Питера Паркера и молодого Кристиана Слейтера. Я несколько раз пытался выяснить, какого Питера Паркера он имеет в виду, но Борян лишь отвечал, что речь не про актеров, а про сам персонаж: Человека-паука.

А еще у Дятла была мания таскаться повсюду с книжками и заводить заумные беседы. Я тоже любил книжки, быть может, не меньше, чем кино или музыку. Но я читал для того, чтобы окунуться в какую-то другую жизнь, чтобы увидеть то, чего никогда не видел, почувствовать то, что никогда не чувствовал, а Дятел читал для знаний. Пачками поглощал всевозможную научную литературу и все подряд оттуда запоминал.

Как только я вошел в комнату, которая, после того как для меня поставили дополнительную кровать, стала похожа на спальный вагон, Дятел тут же отложил в сторону очередную «энциклопедию».

– Сильно ударился?

– Ты о чем?

– Ну, о стекло в салоне. Больно было?

– Очень. Теперь вот голова кружится, – я обессиленно свалился на свою кровать через узкий проход от Дятла и сразу же отвернулся к стенке.

– Знаешь, я тоже один раз об угол двери стукнулся. Вот такущая шишка была и вздулась за несколько секунд. Так смешно!

Смешно ему. Получил бы кроссовкой по морде, вот тогда бы я посмотрел, как бы он смеялся. Перед глазами одно за другим закрутились недавние события. Как я шел и думал про свечки, как пакет оборвали и как я наплел про корейский «антивор». Потом вспомнились коленки той красивой девушки.

– А в прошлом году на меня книжная полка упала. Представляешь? Правда, она пустая была, ударила не сильно, но ссадина долго не заживала. Вот здесь.

Оборачиваться я не собирался. «Сяоми» остался у папы, музыку не послушаешь, да и голова реально гудела, а ребра немного ныли.

– Дай спокойно полежать.

– Ладно, – Дятел рьяно зашелестел страницами.

И все же мама не должна была так поступать. Мы с ней семнадцать лет жили под одной крышей, ругались порой, но не часто, даже несмотря на то, что она у меня вспыльчивая. Это ее работа такой сделала. Бывало, говорит по телефону, и слышу, как кто-то ей в трубку орет, а она хоть и злится, грубо отвечать не может, потому что это клиент. Зато как закончит, так давай меня прессовать, что, мол, свинарник в комнате развел или что чашку в гостиной оставил. И папу прессовала. За что, не помню. Только ругань помню. А стоило им развестись, как отношения у них сразу наладились.

И зачем я сказал, что не против переезда Игоря? Почему сразу не обозначил, что не нужны нам никакие чужие мужики? Маленький был и глупый, представить не мог, к чему идет. Надеялся, что подружусь с ним. Но за три года все так перевернулось…

Игорь, в отличие от папы, не позволял маме на себя кричать. Раз собрал вещи и ушел, а она так перепугалась, что стала сама бегать за ним и во всем слушаться. Точно это не она, а какой-то совсем другой человек. Мне даже стыдно за нее немного было, ведь раньше никто не указывал ей, что делать.

Папе же я тем более не сдался, просто маме он никогда не мог отказать. Мы, конечно, с ним регулярно встречались, но в основном только потому, что так было надо. Он почти перестал говорить со мной обо мне и чем дальше, тем больше всего забывал: что у меня аллергия на шерсть, что я разговариваю во сне, что переболел ветрянкой в три года, даже что я левша, и то забыл. Вместо этого время от времени начинал говорить странные вещи: про то, как ходили за грибами, или про день бега, в котором он якобы участвовал, поддерживая мой класс, или о потерянном айподе. И мог так долго болтать до тех пор, пока не вспоминал, что это было не со мной, а с его ненаглядным Ванечкой.