Читать «Теплая земля Колыма» онлайн - страница 15

Пока готовлю еду, олененок лежит, свернувшись калачиком и пристроив голову на сложенные вместе ноги. Глаза крепко закрыты, тощий бочок дышит ровно. Кажется, не разбудить и пушкой. Но уши всегда начеку. Звякнешь посудиной или скрипнешь печной дверцей, они мгновенно поворачиваются в сторону звука, а позовешь «Минь-минь!» — тут же подхватывается и ко мне. Бутылка с соской так взбудораживает его, что он долго не может поймать соску, а копытца выплясывают, словно под ними рассыпаны горячие угли. Наконец, захватывает ртом трубку и тотчас замирает. Пьет он немного, всего с полстакана. Может, у оленят такая норма, а может, мой чай ему не совсем по вкусу.

Федор Федорович

— Командир! Слышишь, командир. У тебя масло есть? Да проснись ты в конце концов! Или ты, как медведь, впал в зимнюю спячку?

Открываю глаза и вижу склонившегося надо мною ужасно грязного парня. Его лицо словно специально покрыто черными разводами, даже на бровях блестят капельки мазута.

— У тебя нет масла, хотя бы полведра? — снова спрашивает он.

— Какого вам масла? Здесь что — гастроном?

Тот замахал руками:

— Ты, командир, совсем не соображаешь. У нас вода в картер попала. На вездеходе через речку сунулись и угодили в яму. Еле выбрались. Хотели прямо к тебе ехать, потом забоялись. Масло-то с водой.

— А молока дадите?

Теперь удивляется парень. Показываю ему на выглядывающего из-под стола олененка:

— Да не мне. Вот ему. Мать его волк разорвал чуть ли не на глазах. Я его одним чаем пою. Скоро совсем чифиристом сделаю.

Парень радостно кивает:

— Заметано. У нас этого добра целый ящик. Он дикарь или домашний?

Я хвастаюсь:

— Дикарь. Самый настоящий буюн. Вырастет — даст кое-кому прикурить. Ему бы молока — сразу козырем пошел бы. А то пей вода, ешь вода… Там в чайнике вода, ты умойся, а то олененка заикой сделаешь. Сейчас оденусь, и поищем твое масло. Здесь целый склад бочек, только какая с чем — не интересовался.

А через час в Лиственничное прикатил вездеход. Его пассажиры, отворачиваясь от ветра, гуськом бегут в мою избушку. Я стою у двери и пожимаю им руки. Здорово же я соскучился.

Как говорят наши косари: «Фирма веники не вяжет, фирма делает гробы». Сейчас я уже никакой не хозяин Лиственничного, а самый что ни есть рядовой член команды, состоящей из пяти человек. Мне так и сказали: «Ты не очень мельтеши. Сами разберемся». Потом сунули нож в руки и усадили чистить картошку. Первым делом они провели в избушку электричество, затем выложили на стол столько продуктов, словно собирались жить месяц, и наконец поставили на подоконник рацию.

Вместе со мною чистит картошку толстый, похожий на китайского мандарина мужик. По всему видно, эта работа ему привычна. Он почти не глядит на зажатую между пальцев картошину, а очистки получаются куда тоньше моих. Тот парень, что приходил за маслом, ремонтирует вездеход. Он только заглянул в избушку, напился воды и ушел. Шустрый чернявый парень конопатит асбестом щели в печке и на все корки ругает меня, что довел печку до ручки. Руководит нами Федор Федорович — высокий худой мужик с изможденным лицом и достающими до колен руками. Он возится с карбюратором от бензопилы, сокрушенно качает головой и время от времени вставляет слова в наш разговор с чернявым. Послушать их, получается, что они поручили мне ответственное дело, а я завалил его начисто. Только что они отругали меня за то, что не пристроил к избушке тамбур, потом придрались к дровам: «сплошная гниль», «горит, словно мертвый дышит», теперь читают мораль за печку: «Интересно, откуда у человека руки растут? Жить годами и не поставить нормальной печки! Этим дымокуром только колымского аллаха коптить».