Читать «Теория государства. С комментариями и объяснениями» онлайн - страница 152
Платон
– И в этом случае все это неизбежно, – сказал он.
– Что же? Не скажем ли смело, что и пожелания, направленные на корыстолюбие и соперничество, если удовольствия за которыми они гоняются, будут преследуемы под руководством знания и смысла и при указаниях благоразумия, достигнут удовольствий самых истинных, поскольку подлинные удовольствия доступны людям, добивающимся истины? Это были бы соответствующие удовольствия, ибо что для кого-нибудь есть самое лучшее, то ему всего более и свойственно.
– Конечно, более свойственно, – сказал он.
– Стало быть, когда вся душа следует философской своей стороне и не возмущается, тогда каждой ее части бывает возможно не только делать свое дело по справедливости, но и находить в этом свои особые удовольствия, самые лучшие и по мере сил самые истинные.
– Конечно, так.
– А как скоро начнет господствовать которая-нибудь из других частей, то и сама не найдет свойственного себе удовольствия, и другие части будет принуждать гоняться за чужими и неистинными удовольствиями.
– Так, – сказал он.
– И не тем ли больше совершит она таких дел, чем далее отступит от философии и разума?
– Конечно.
– А не то ли отступает от закона и порядка, что весьма далеко отступает от разума?
– Очевидно.
– Всего же далее оказались отступившими не любовные ли и тиранические вожделения?
– Конечно.
– А всего менее – царственные и благоприличные?
– Да.
– Так всего более отступит от истинного и свойственного себе удовольствия, думаю, тиран, а царь – всего менее.
– Неизбежно.
– Стало быть, очень неприятно будет жить тиран, – продолжил я, – а царь – очень приятно.
– Весьма точно.
– А знаешь ли, – спросил я, – во сколько неприятнее жить тирану, чем царю?
– Если скажешь, – отвечал он.
– Есть, как видно, три удовольствия: одно подлинное и два поддельных. Перешедши за пределы, к удовольствиям поддельным, тиран, вдали от закона и разума, окружает себя удовольствиями рабскими и насколько умаляется, – весьма нелегко и выразить, – разве может быть, следующим образом.
– Каким? – спросил он.
– После олигархического человека тиран стоит на третьем месте, а посредине между ними будет находиться человек демократический.
– Да.
– Посему, если сказанное прежде справедливо, то, в отношении к истине, не с третьим ли образом удовольствия проводит он и свою жизнь?
– Так.
– Но и олигархический-то опять от царственного находится на третьем месте, если аристократического и царственного мы отожествим.
– На третьем.
– Следовательно, тиран от истинного удовольствия удалился трижды три раза, – заключил я.
– Видимо.
– Стало быть, по протяженности тиранического удовольствия, образ его можно было бы выразить плоскостью.
– Точно так.
– А если взять вторую и третью степень, станет ясно, каким будет расстояние, отделяющее тирана от царя.
– Для умеющего вычислять это явно, – сказал он.
– Поэтому, кто, взяв прогрессию обратно, будет определять, насколько царь, относительно к истине удовольствия, отстоит от тирана, тот, по окончании умножения, найдет, что жизнь первого приятнее в семьсот двадцать девять раз, и что, следовательно, жизнь последнего во столько же несчастнее.