Читать «Те дни и ночи, те рассветы... (Авторский сборник)» онлайн - страница 8
Виктор Петрович Тельпугов
— Ромашки… чудо какое-то! — Владимир Ильич нагнулся, сорвал один из цветков, поднес к лицу, зажмурился: — Совсем как на Волге…
— И даже нос у тебя стал желтым.
— Правда? И у тебя тоже!
Они рассмеялись, счастливые, переполненные радостью свидания с уголком, напомнившим родину.
— А ты знаешь, на что она похожа? — спросил вдруг Владимир Ильич.
— Кто — она?
— Ромашка. Берегись сейчас вся торжественность момента полетит вверх ногами. Из меня никогда бы не вышел поэт. Ромашка — родная сестра… яичницы-глазуньи, ты не находишь?
Надежда Константиновна вздрогнула.
— Я нахожу прежде всего, что никуда не годится твоя жена: у тебя же крошки во рту не было со вчерашнего вечера! Если б не мама, мы оба с тобой умерли бы сейчас с голоду.
Она побежала к велосипедам, отстегнула от багажника одного из них белый, аккуратно перевязанный тесьмою сверток.
— Я уверена, тут есть что-нибудь вкусное.
Надежда Константиновна расстелила на траве салфетку, принялась распаковывать сверток. Владимир Ильич, присев на корточки, сорвал еще десяток ромашек.
— Это тебе, Наденька. А это Елизавете Васильевне — ее любимые цветы.
— Спасибо! А еще говоришь, что не годишься в поэты. Самые красивые выбрал, самые стройные.
— Самые разглазастые!
Они опять рассмеялись. Но Надежда Константиновна с огорчением заметила, что состояние обычной озабоченности не покидает мужа ни на миг.
Пока длилось их маленькое пиршество, Владимир Ильич несколько раз украдкой вынимал из бокового кармана небольшой блокнот, что-то торопливо в него записывал и тут же прятал блокнот обратно.
Надежда Константиновна сперва решила не обращать на это внимания. Но вот на солнце сверкнула клеенчатой обложкой хорошо знакомая ей, вся в бесчисленных закладках тетрадь. Еще мгновение — и по ее страницам тоже, но уже совершенно открыто забегал остро отточенный карандаш Владимира Ильича.
— Володя! Это нечестно. Сначала блокнот, потом целый гроссбух. Того гляди, помчишься в Париж, да еще проездом через Лион или Цюрих…
— Ты и не представляешь, до какой степени права! Заехать бы в Лонжюмо — тут рукой подать. Очень нужно…
Надежда Константиновна решительно отобрала у мужа карандаш и снова направилась к велосипедам.
Не было ее всего несколько секунд, но, когда вернулась, по строчкам клеенчатой тетради уже поскрипывала обуглившимся концом спичка, крепко зажатая в пальцах Владимира Ильича.
— И это называется отдыхом? Ну что мне с тобой делать? Жаловаться?
— Если другого выхода нет… Вопрос только — кому? Властям? Нынешним?
Надежда Константиновна не настроена была больше шутить. Складка на ее переносице стала глубже и строже.
— А вот сердиться не нужно. Ссориться по таким пустякам!
— Твое здоровье — пустяки?
— Повторяю: давно не чувствовал себя так хорошо.
— Нет, нет, сегодня обо всем расскажу маме. Если ты хоть немного ее уважаешь…
— Маме? Это уже серьезно. Сейчас же отправимся в лес, и с этой минуты — все соловьи наши.
Они пошли вперед, внимая лесной тишине, сразу плотно обступившей их со всех сторон. Однако тревожная, неотступная мысль все время возвращала их обоих домой, в Россию.