Читать «Тарих-и Салими (Источник по истории Бухарского эмирата)» онлайн - страница 84

Свою столицу [большевики] перенесли в Москву. /157/ Тысяча большевиков в 1335 г. х., в месяце тирмах, в году змеи, за десять дней прибыли в Ташкентскую область. В Ташкенте, присоединившихся [к большевикам] солдат-пехотинцев 284 было мало. Местные конные казаки 285, несмотря на свою малочисленность, несколько дней сражались с большевиками и затем волей-неволей сдались. Оставив свою артиллерию, винтовки и другое военное снаряжение [большевикам], они сами ушли в сторону Оренбургской области. [После этого] дела большевиков продвинулись. [В Ташкенте] утвердили губернатором Колесова 286, затем они перешли в Коканд. Явившись в Самарканд, они у местных солдат отобрали пушки, винтовки и другое военное снаряжение и этом успокоились. Состоятельных жителей Ташкента, Коканда и Самарканда с их последователями [большевики] обложили насильно и принудительно [контрибуцией] в сумме нескольких миллионов рублей. При этом они применяли все виды жестокости и насилия. Затем они согласно договоренности, вместе с артиллерией и солдатами через [территорию государства] благородной Бухары направились в сторону Мерва и Красноводска, где приняли предосторожности 287 и подчинили себе [упомянутые области]. Здесь, отобрав [у местных туркмен] оружие, они успокоились.

На станции Каган, расположенной в одном фарсахе от благородной Бухары, в упомянутом году в месяце сафаре, [соответствующем] началу [солнечного] месяца каус 288, /140б/ то есть зимой [большевики] 289, введенные в соблазн джадидами, ждали [удобного] случая, тщетно надеясь на исполнение их лживых обещаний. Его величество Саййид-эмир Мухаммад Алимхан, заметив признаки неприязни среди большевиков, велел прибежищу власти Рахматулла ходже 290 бию, казначею, устроить торжество. Под предлогом торжества были призваны на /158/ копкари-таз 291 [мужское население] туманов Бухары и Мийанкаля 292, вилайатов Кермине, Зийауддин, Хатырчи и Нур-Ата. Собралось большое количество людей. Им были отведены жилища близких от царского дворца Ситара-и Махаса. [Эмир] ежедневно выдавал им от тридцати до сорока козлов. А сам, поднявшись на крышу дарваза-хане 293 чарбага, ставил царский шатер и оттуда любовался. Собрались тысячи зрителей. Таким образом прошло пятнадцать дней. Большевики не ушли из Кагана и продолжали находиться там. По окончании торжества, [устроенного] упомянутым казначеем, его отец, вазарат-панах Низамаддин Ходжа-бий кошбеги с высочайшего соизволения также начал празднества. Как и в предшествующие торжества от высочайшего дворца его светлости покойного эмира [Саййид Абдулахад-хана], чье место в раю, до вновь построенного высочайшего дворца того царственного государя на протяжении около пятисот шагов [кошбеги], расстилая под ноги [эмира] пайандаз из камки с тканными на нем благословенными текстами, под ноги государя, опоры справедливости, бросал множество монет из золота. И слуги высокого дворца и присутствующие подбирали столько, сколько каждому выпадало на долю, за что оставались довольным и молились за долгую жизнь и высочайшее царство [эмира]. /147а/ Ежедневно он поочередно приглашал всех слуг-благожелателей далеких и близких и угощал их различными явствами. Каждый день [эмир] выдавал на козлодрание от сорока до ста козлов. Но в эти дни дороговизны и голода цены были столь [высоки], что за исключением шахского двора у других людей ничего не имелось. Каждого козла покупали за четыреста-пятьсот тенег. Дороговизну и страшный голод того времени я описываю еще и потому, что подобное в летописях никем не упоминается и язык не в силах рассказать это /159/. Короче говоря, подобного рода расходы кошбеги делал на протяжении целого месяца празднования. В течении празднеств тремстам человекам из слуг высочайшего двора, слуг нукеров [разных] отрядов, людей упомянутого кошбеги и джигитов туманов Мийанкала были пожалованы различные султанские [отличия]. Пишущий эти строки с самого начала этих празднеств находился при высочайшем стремени. Тогда я представил список двадцати двух человек своих людей для производства в благословенные чины высочайшего двора. Моего главного мирзу, иранца Мирзу Мухаммад Шарифа, мирахура [эмир] удостоил чином токсабы; четырех моих джибачиев — чином караул-беги, пятерых мирза-башиев — чином джибачи; остальных [повысил] в чин мирза-баши с вручением им султанского указа и по полному комплекту благословенной верхней почетной одежды, за что все они молились за незыбленность государства. Я тоже удостоился подарка трех наборов верхней одежды из цветастой парчи высшего сорта, куска европейского бархата и куска марли.