Читать «Там, где шумят михайловские рощи» онлайн - страница 25

Пушкин работал одновременно в нескольких тетрадях, набрасывал, изменял. Искал и находил те самые точные слова, те образы, которые лучше всего выражали его мысли и чувства. И лишь найдя, — переписывал набело.

В глуши что делать в эту пору? Гулять? Деревня той порой Невольно докучает взору Однообразной наготой.

Начав писать с утра, Пушкин нередко работал весь день, то сидя за столом, то лёжа в постели. Случалось, брался за перо и ночью. «Коли дома, так вот-он тут, бывало, книги читал, и по ночам читал: спит, спит, да и вскочит, сядет писать; огонь у него тут беспереводно горел», — вспоминал михайловский кучер Пётр Парфенов.

За два года ссылки в скромном домике над Соротью были написаны трагедия «Борис Годунов», центральные главы романа «Евгений Онегин» (III—VI), поэма «Граф Нулин», десятки лирических стихотворений. Среди них — «Вакхическая песня» и «А. П. Керн» («Я помню чудное мгновенье»), «Зимний вечер», «Жених», «Андрей Шенье», «Песни о Стеньке Разине». Всего более ста художественных произведений.

В Михайловском Пушкин написал множество писем. Сохранилось их около ста двадцати, но было гораздо больше.

Поэт переписывался с братом Львом, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским, педагогом и литератором П. А. Плетнёвым, А. А. Дельвигом, И. И. Пущиным, слепым поэтом И. И. Козловым, знаменитым переводчиком «Илиады» — Н. И. Гнедичем, поэтом Н. М. Языковым, писателями-декабристами, издателями альманаха «Полярная звезда» К. Ф. Рылеевым и А. А. Бестужевым, издателем журнала «Московский телеграф» Н. А. Полевым и многими другими.

Письма друзей вместе с газетами и журналами доносили в глухое Михайловское горячее дыхание жизни — литературные новости, политические известия. Как радовал Пушкина каждый конверт со знакомым почерком, с каким нетерпением пробегал он глазами короткие страницы! И охотно отвечал.

О своих невзгодах писал он сдержанно, скупо. «О моём житье-бытье ничего тебе не скажу — скучно вот и всё» (П. А. Вяземскому, начало октября 1824 года).

Он не жаловался, а возмущался, негодовал: «Видел ли ты Николая Михайловича [Карамзина]? идёт ли вперёд История? где он остановился? Не на избрании ли Романовых? Неблагодарные! 6 Пушкиных подписали избирательную грамоту! да двое руку приложили за неумением писать! А я, грамотный потомок их, что я? где я…» (А. А. Дельвигу, июнь 1825 года).

Собственные горести не заслоняли от Пушкина несчастий и горестей других. «Не знаю, получил ли ты очень нужное письмо, — спрашивал он в первом письме из Михайловского у Жуковского, — на всякий случай повторяю вкратце о деле, которое меня задирает заживо. 8-летняя Родоес Сафианос, дочь грека, падшего в Скулянской битве героя, воспитывается в Кишинёве… Нельзя ли сиротку приютить?» И через месяц, 29 ноября: «Что же, милый? Будет ли что-нибудь для моей маленькой гречанки? Она в жалком состоянии, а будущее для неё ещё жалчее. Дочь героя, Жуковский!»