Читать «Тайные битвы ХХ столетия» онлайн - страница 57

Роль самого председателя Совнаркома осталась в тени, однако историк Юрий Фельштинский предполагает, что он был заинтересован и в устранении лидеров немецких коммунистов, и в отсрочке германской революции. Либкнехт и Люксембург были сами по себе более популярны в международных социалистических кругах, нежели Ленин, кроме того, они представляли страну «индустриального пролетариата» — Германию. С точки зрения ортодоксального марксизма, это добавляло им, а не вождю аграрной России, шансов стать во главе зарождающегося революционного Интернационала.

Вдобавок ко всему Либкнехт и Люксембург подвергли критике линию большевистского «красного террора» и резко выступили против Брестского мира, назвав его предательством по отношению к международному пролетариату. Это чрезвычайно сильно било по престижу и амбициям Ленина, а также раздражало немецкий Генштаб. В довершение Либкнехт раздобыл свидетельства связей Радека и некоторых его сподвижников с германской разведкой и собирался выставить их на «международный социалистический суд». И вот тут-то пылкого разоблачителя и «красную Розу» ликвидировали агенты этой самой разведки…

Ленин же, исторгнув, как водится, проклятия «буржуазным убийцам», встретил вернувшегося из Германии Радека с распростертыми объятиями и отмел от него все обвинения. Продолжал Владимир Ильич поддерживать отношения и с непосредственным организатором убийства- германским Генштабом. Вероятно, все стороны этой драмы, кроме жертв, остались вполне довольны друг другом.

Старые тесные связи пригодились и позднее: они сыграли свою роль в сближении России и Германии, подписании между ними Рапалльского договора 1922 г. и дальнейшем упрочении немецко-советских отношений. Генштаб в Берлине давно боролся за то, чтобы республиканское правительство установило, наконец, дипломатические отношения с Кремлем. Но особенно преуспел на этой ниве Брокдорф-Ранцау, после того как Ленин догадался объединить усилия своего старого «спонсора» с наркомом иностранных дел Чичериным. Ильич знал, что и германский граф, и русский столбовой дворянин — ярко выраженные гомосексуалисты, и надеялся, что они «сработаются». Так и вышло: Чичерин и Ранцау составили вместе «сладкую парочку», мобилизовали многочисленных товарищей по ориентации в германском МИДе и вместе «прорвали дипломатическую блокаду Советской России».

(Неудивительно, что именно Брокдорф-Ранцау был назначен первым послом Веймарской республики в СССР — поближе к своему интимному другу, в котором он души не чаял. «Они часто встречались за полночь наедине», — пишет биограф Чичерина О'Коннор. После смерти графа, последовавшей в 1928 г., Чичерин, и так уже побывавший пациентом психиатрической клиники, окончательно помутился рассудком и спился. Его лишили поста наркома, и говорят, он даже побирался на московских улицах, пока его вновь не упрятали в психбольницу. Однако нельзя не отметить, что «дружба» двух дипломатов весьма способствовала также расцвету сотрудничества двух стран в 20-е годы — наглядный пример влияния сексуальной ориентации на мировую политику).