Читать «Тайные битвы ХХ столетия» онлайн - страница 16

Вообще в связи с этим возникает немало исторических загадок. Рациональными соображениями еще можно объяснить, почему большевики сохранили на содержании всю заграничную агентуру охранки и приняли в штат разведки ВЧК прежний шифровальный отдел. Но чем объяснить то, что в 30-е годы по центру Москвы, тщательно прочищенной кровавой гребенкой ОГПУ от «сатрапов режима», мирно гулял старичок Джунковский — бывший главный жандарм России? Не тронули большевики и бывшего директора департамента полиции Лопухина (интересно, что еще до революции именно в их партийной типографии в Женеве и с предисловием Ленина вышла его «Записка Столыпину», содержавшая критику царского правительства). Племяннику его преемника Белецкого покровительствовал сам Сталин (хотя самого Белецкого уничтожили в 1918 г. за излишнюю разговорчивость. Так, еще в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства он слишком много лишнего сказал о тех же масонах). Почему одним из руководителей петроградской ЧК стал бывший агент Джунковского и приближенный Распутина князь (!) Андронников?

А вот любопытная выдержка из донесения в Берлин германского посла в Копенгагене Брокдорфа-Ранцау, где последний характеризует тогдашнего министра внутренних дел России А.Н. Хвостова (в подчинении которого были и полиция, и охранка): «Хотя он теснейшим образом связан с реакционными партиями, в конфиденциальном разговоре с некими руководящими деятелями он сказал, что «он — самый передовой революционер в России» и что необходимо свергнуть царя Николая».

Среди прочих объяснений парадоксальных альянсов охранки и оппозиции наиболее экстравагантной выглядит версия Сергея Жарикова о «революции тамплиеров». Последние-де окопались в русской секретной службе еще со времен графа А.X. Бенкендорфа и исподволь поддерживали радикальные группировки. Действительно, основатель царской «спецслужбы» Бенкендорф успел побыть (до своего назначения и до официального запрета тайных обществ в 1822 г.) членом ложи «Соединенных друзей» (имел степень «мастера»). Собратом его по ложе, являлся, кстати, министр полиции А.Д. Балашов (5-й градус посвящения). Михаил Гардер, глава русской эмигрантской ложи, характеризовал как «анекдотическую деталь» то, что «Бенкендорф, который вел следствие по делу декабристов, тоже был масоном и допрашивал своих же братьев масонов».

Отношения охранки с масонами в прошлом веке на протяжении последующих 80 лет неизвестны. Зато наводят на размышления связи с революционерами: провокации и личные амбиции полицейских чинов смешались здесь в такой клубок, что действительно кажется, словно охранка на деле способствовала торжеству радикалов.