Читать «Тайны русской души. Дневник гимназистки» онлайн - страница 10

Еще несколько слов с той и другой стороны – и поезд покачнулся, тронулся… Я послала Екатерине Георгиевне воздушный поцелуй, она ответила, и на ее глаза – чудные, любимые глаза – тоже навернулись слезы. Она кивнула нам головой…

Поезд пошел скорее. Она высунулась в окно, замахала платком, а мы отвечали зонтиком. Поезд стал поворачиваться, Екатерина Георгиевна скрылась из глаз. Нежная залетная птичка улетела…

2 сентября

Как странно обращается со мной Лидия Георгиевна. Так осторожно, нежно, точно я теперь воздушное создание или фарфоровая безделушка и она боится, чтоб не задеть меня как-нибудь грубо. Но почему?..

Я не плачу теперь, я не жалуюсь на то, что не вижу Екатерину Георгиевну. Я больше молчу и думаю о ней. А Лидия Георгиевна гораздо более внимательна ко мне теперь, чем тогда, когда я каждую минуту говорила ей о Екатерине Георгиевне. Почему же это?..

Суббота, 24 октября

Я удивляюсь Лизе Бородулиной, которая живет теперь у нас. Удивляюсь ее капризам и прихотям. Больше – она возмущает меня почти бессердечием и… глупостью.

Сегодня было одно из обычных представлений.

Завтра в театре идут две пьесы: «Непогребенные» и «Вторая молодость». Обе они разрешены ученицам. Но у Лизы за эту четверть вышло семь «двоек», и тетя вчера на Совете (гимназии) получила из-за этого большую неприятность – как классная дама. И вот сегодня на Лизину просьбу отпустить ее завтра в театр она (тетя) ответила отказом. Лиза и разревелась – как приготовишка. Конечно, я понимаю, что получить отказ в удовольствии – обидно, но надо сначала спросить себя: «А стою ли я его?» Я помню, когда тетя Аничка предложила мне пойти на «Гувернера», я задала себе этот вопрос и ответила: «Нет, по географии – “три”, и у мамы денег нет!» А когда мне сказали, что идти я должна, и взяли билет, мне стало не по себе: ведь это было не заслужено! А удовольствие только тогда удовольствие, когда оно заслужено…

Но Лиза на свои отметки не обращает ни малейшего внимания: хоть ей всё равно – и горя мало. Она равнодушна ко всему, кроме театра и актеров. Но так жить, по-моему, нельзя. Многое в жизни неизмеримо более интересно и заслуживает в сто раз большего внимания, чем актеры и их игра. Можно увлекаться чем угодно, но надо уважать или хоть только терпеть увлечения и мнения других.

Но Лиза совсем не такова: она готова бить, бранить и изводить того, кто скажет что-нибудь дурное про актеров, она готова ненавидеть тех, кто предпочитает театру другие удовольствия; она, не задумываясь, бросится на шею тому, кто скажет: «Лабинский – дуся!» – и оскорбит того, кто осмелится препятствовать ей в посещении театра.

Она сказала сегодня тете:

– Если вы не отпустите, я пойду к Юлии Васильевне («начальнице») – и она меня отпустит…

Разве это – не оскорбление? Сделав это, она сделает подлость. И вся эта сцена прошла среди истеричного рева. А еще: сколько она хвасталась, что умеет сдерживаться!..