Читать «Тайны и мифы науки. В поисках истины» онлайн - страница 198

Невезучее мое поколение,Нам глобальное грозит потепление,Нас пугает грипп свиной гиблой зоною,Угрожают нам дырою озонною.Нет печальнее, народ, этой повести,Нас задушит углерод в жарком поясе,Нас задушит углерод в жарком поясе,На горах растает лед и на полюсе.За окошками беда косоротится,Убежит в моря вода, не воротится.Все сумеет города затопить она,Сгинет Лондон без следа вместе с Питером.Нас пугают от утра и до вечера,Ну а мы, как детвора, все доверчивы.Как нам быть, чтобы не сгинули быстро мы,Чешут репу президенты с министрами.Я кривлю в улыбке рот над эпохою,Что озон, что углерод – все мне по фигу.Не желаю знать о том, что утопну я.Не хочу глотать потом водку теплую.Легковерное Земли население,Нам глобальное грозит оглупление.Принимаем все всерьез, что ни мелется,А на улице мороз и метелица.

Вместо послесловия

История с тайнами и мифами науки невольно наводит на размышления о роли в нашей повседневной жизни реального и фантастического, о соотношении между ними. Запомнив со школьных лет фразу Ромена Роллана: «Лучше жалеть о том, что пошел, чем о том, что не пошел», я всегда охотно поддавался искушению разного рода мифов и легенд, стараясь, с одной стороны, отыскать в них реальную основу, с другой – лишний раз убедиться в ограниченности и стереотипности догматичного нашего мышления в рамках «диалектического материализма». Мучительно деля небольшое отпущенное мне жизненное время между наукой и литературой, я, в силу извечной своей слабохарактерности и дуализма, никогда не мог решительно отказаться от чего-нибудь одного во имя другого.

Мы живем в начале XXI столетия, когда поток информации поглощает человека с его несовершенными возможностями целиком. Век Ломоносовых и Леонардо прошел безвозвратно. Чтобы добиться успеха в какой-то отрасли, необходимо день за днем сосредоточенно работать только в этом направлении, стать профессионалом. Я не верю в идеальную картинку, нарисованную Маяковским: «Сидят папаши. Каждый хитр. Землю попашет, Попишет стихи». Так не бывает. Толстой пахал изредка и по прихоти, а никто из хлебопашцев великим писателем не стал.

Дело еще более осложняется, когда речь идет о современной науке, забирающей серьезного научного работника круглосуточно с потрохами. На вопрос, что для меня наука, а что поэзия, я обычно в шутку отвечал, что это отношение можно сравнить с отношением к жене и любовнице. Сразу же возникает второй вопрос: кто из них жена, а кто любовница? Тут все существенно осложняется. Как сказал поэт Давид Самойлов, графоман отличается от настоящего поэта только результатом труда. Вдохновение и все прочие переживания у него – такие же, ничуть не хуже. Когда пытаешься реализовать или сформулировать интересную идею в науке, испытываешь такой же азарт, такой же завод, как и тогда, когда пишешь стихи.