Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 80

— Их сиятельство князь Отани, — пояснил переводчик, — сказали, что они здесь, в этой комнате, не могут думать, пока не будет убрана эта картинка.

— Какая картинка? Это портрет главы Советского правительства Ленина.

Теряя самообладание, Шадрин отбросил кресло. Костров требовательно глянул на него.

— Власть в Приморье принадлежит правительству России. Портрет нашего председателя Совнаркома снят не будет! — решительно заявил Костров.

Прошло несколько томительных минут. Маркиз Мицубиси вполголоса переговаривался с Отани. Любезная улыбка рассекла его неподвижное лицо. Он заговорил мягко, вкрадчиво:

— Вы, господа, не поняли сиятельного князя Отани. Генерал не требовал снять портрет главы московского правительства, я прошу записать это в протокол. Их сиятельство поразил красный фон. В Японии красное является монополией женщин и детей. Мужчина, а тем более государственный деятель на красном фоне — это нам непонятно.

— Здесь русская земля и русские порядки, — мрачно прогудел Шадрин. — Надо их уважать!

— Я согласен с вами, господа, но их сиятельство впервые в России и многое ему еще не ясно.

После оглашения ряда документов устроили перерыв. В буфете Мицубиси взял Кострова под локоть и увлек его на балкон.

— Не обижайтесь, Богдан Дмитриевич! Разрешите вас так называть. Князь по-своему прав, он солдат, а значит, прямолинеен и прост. Цвет вишни — любимый у японцев, но военные его отвергают. Япония — своеобразная страна. Приемля все новое, что дает цивилизация, она продолжает свято хранить старинные обычаи и традиции. Князь Отани приверженец старины. Он живет в крохотном домике. В Токио он не пользуется автомобилем, выезжает на коляске рикши. Обедает в старинном ресторане, в котором едят палочками, сидя на ковре за низеньким, столиком… Вы еще не знаете нашу страну, а жить в дружбе можно, только хорошо зная и понимая друг друга…

Из-за роговой оправы очков на Кострова смотрели холодные немигающие глаза, смотрели враждебно.

Мицубиси стиснул пальцами подлокотники кресла, откинулся на спинку.

— Нам бы хотелось, чтобы русские власти ликвидировали деятельность социалистических групп, угрожающих безопасности, миру и спокойствию в Корее и Китае.

Костров улыбнулся.

— Мы запретили деятельность всяких социалистических групп, — скупым жестом он подчеркнул последние слова. — Нас за это ругают меньшевики, эсеры, кадеты… Особенно неистовствуют анархисты.

— О нет, это не то!

— Тогда я вас не понимаю.

— Вы шутите, Богдан Дмитриевич. Я бы хотел, чтобы вы точнее выразились. Знаете, если хочешь познать истину, учит японский мудрец Дайко-Сюнтай, начинай с себя…

Костров поглядел на часы.

— Кстати, где вы учились русскому языку? — спросил он.

— Я закончил в Петербурге юридический факультет. Россия — моя вторая родина!

Перерыв закончился.

Князь Отани заговорил о японских претензиях на тихоокеанское побережье, о тесноте на островах Японии, о капиталах, которые Япония могла бы использовать для помощи Советской республике в разработке естественных богатств.

Переводчик, сухощавый японец в сером костюме, почтительно стоял за креслам генерала, переводил, стараясь передавать все интонации своего шефа.