Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 180
Дмитрий Петрович Яблонский
Часто постукивая клюшкой, навстречу шел Михей. Шадрин придержал коня, поздоровался. Тощий, высохший от бессонных ночей, дед скинул рваную, засаленную фуражку, стряхнул с нее пыль.
— А я, сударь, до твоей милости. Пора, думаю, рассказать о своих печалях.
Шадрин сошел с коня, забросил поводья на переднюю луку. Араб пошел за ним следом.
— Слушаю, Михей Кириллович.
Дед Михей стал рассказывать о лазаретных делах, о нуждах, о раненых. Он семенил мелкими шажками, подстраиваясь под крупный, размашистый шаг Шадрина.
— Пчелок вот маловато, сладкого к чаю нечего давать. Молока, спиртишку и всяких там лекарственных снадобиев, мы, сударь, расстарались, а вот пчелок нет. Ведь ульи воровать не будешь, они трудовые, крестьянские…
Шадрин побарабанил пальцами по футляру бинокля:
— Монетный двор, Михей Кириллович, во Владивостоке. Как дойдем, так начнем червонцы ковать.
— Во-во, так я и думал, в бедности, значит, сударь, пребываете, — согласился Михей. — Ну что ж, с нищего, говорят, взятки гладки. Наше-то дело плакаться, а ваше — беречь, чтоб ни одной палки в хозяйстве не пропало. Береженая копейка патрон родит.
Михей, ступая по пыльной дороге босыми ногами, продолжал свое:
— Без пчелок зарез. И к чаю ранний медок хорош, да и в жале пчелы, сударь, яд не простой, сила в ём страшенная, ни один микроб не выдерживает. Вот оно, какое есть народное средство.
Забрав в горсть бороду, Михей торопливо досказывал:
— В древние времена, сударь, солдаты брали с собой мазь из пчелиного яда. В летописях вычитал: помажет той мазью рану, рана-то, глядишь, и зарубцуется.
Шадрин вынул из полевой сумки клочок бумаги, что-то написал огрызком карандаша.
— На вот, Михей Кириллович, начальник обозной службы выдаст тебе два куска ситцу. Сменяешь на пчел.
— О! — обрадовался Михей. — Это нам сгодится.
У развилки дорог они попрощались. Шадрин миновал овраг, на дне которого вилась небольшая речушка, въехал в густой низкорослый лесок.
Здесь его поджидал Кожов.
Вид у молодого командира был серьезный, торжественный. Он четко отвечал на вопросы командующего, в резерве которого состоял дивизион.
Горе, плескавшееся в груди Шадрина, чуть унялось. Он оглядывал тачанки и отлично подобранных коней, нетерпеливо роющих землю подковами на острых шипах.
— От таких Антанте не поздоровится! — восклицал Шадрин, переходя от тачанки к тачанке.
Храня на энергичном лице суровую почтительность, Кожов неотступно следовал за ним.
У коновязи под раскидистым дубом Кожов остановился.
— Я приказал не брать этого коня.
Ездовой, молодой парень из хабаровских пожарных, недоверчиво поглядел на Кожова.
— Хороший конь…
— Я не спрашиваю какой…
— Слушаюсь, — отозвался ездовой. — Найдем другого из заводных. Только прошу объяснить мне, я не понимаю, товарищ командир, вашего приказания.
Кожов подошел к коню, поднял ногу.
— Гляди на копыто. Копыто у этого коня светлое, непрочное, легко ломается, — чеканно роняя слова, объяснил Кожов, — а наш путь до Владивостока тяжел, не всегда перековать можно будет. Твердое темное копыто нужно нашей коннице.