Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 153

Вера протянула руку, чтобы тронуть мясистый стебель кактуса, усеянный чешуевидными листьями.

— Осторожно, — отводя ее руку, предупредил маркиз, — цветы ядовиты.

Они подошли к клумбе, обложенной розовым мрамором. В голубоватом сиянии, льющемся из растворенной двери, сверкали шары хризантем.

Вера оправила прическу, проговорила:

— Хризантема — любимый цветок в Японии. Она украшает скромные садики и большие нарядные парки моей второй родины. Я люблю хризантему. Она не боится ни морозов, ни других невзгод.

— Вы патриотка? — неожиданно спросил маркиз.

— Я люблю прежнюю, патриархальную Россию, люблю русских людей. Поэтому я и пошла к вам работать.

Мицубиси широко взмахнул рукой.

— Для России настанут лучшие времена. В содружестве с Японией ее будущее обеспечено. Вместо хищного двуглавого орла на русских знаменах скоро будет красоваться хризантема…

В этот вечер маркиз на автомобиле привез Веру домой. Они постояли несколько минут у ворот, разговаривая по-японски.

Хмурым взглядом проводил Кузьмич элегантно одетого японца и автомобиль под японским флагом. На приветствие Веры не ответил, отвернулся. Озабоченная поведением старого моряка, Вера прошла в столовую.

Они заканчивали ужин, когда в комнату вошел Кузьмич. Он был в старом морском бушлате. На его лице отражалась непреклонная решимость.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство, — Кузьмич приложил руку к обветшалой бескозырке.

— Что с тобой, Кузьмич? — удивленно спросила Агния Ильинична.

— Негоже мне, русскому моряку, под чужим флагом крейсировать, — твердо ответил Кузьмич.

На щеках Веры проступили красные пятна.

— Кузьмич, родной мой!

Старый моряк топнул единственной ногой.

— Сами знаете, привык я жить открыто. Стар я душой кривить. Напрямик скажу, не дело дочери русского офицера холуйничать.

Вера вконец растерялась. Ее пальцы нервно перебирали пуговицы кофточки. Агния Ильинична не знала, что сказать разгневанному моряку.

— Нам не на что жить, — наконец глухо уронила она, прикрывая ладонью побледневшее лицо.

Глаза Кузьмича на мгновенье подобрели.

— Что ж молчали, кое-чем мог бы я помочь, есть сбережения на похороны…

— Господи! — невольно вырвалось из груди Веры.

В этом восклицании слышалась беспомощность: уходил самый близкий человек, друг отца, и не было возможности остановить его.

Кузьмич откинул седую голову.

— Не нужно? Легкой жизни захотелось? Эх, был бы жив Владимир Николаевич, он бы тебя, барышня, выстегал…

Вера порывисто встала, протянула к старику руки.

— Кузьмич… я… я… сейчас… ты поймешь меня…

Агния Ильинична схватила ее за руку.

— Иди к себе! А ты, Кузьмич, отправляйся, куда собрался.

— Прощай, Кузьмич, — прошептала Вера.

Кузьмич повернулся к ней спиной.

— Не умасливай.

Он забросил за плечо походный ранец и ушел, постукивая деревянной ногой.

Не раздеваясь, Вера бросилась на кровать, уткнулась в подушку. Закрыв за стариком калитку, Агния Ильинична вошла в спальню.

— Мужайся, моя девочка! Люди все равно когда-нибудь узнают правду.