Читать «Таежный бурелом» онлайн - страница 106

И он скупо рассказывал о Дубровине, о моряках, о битве за Владивосток.

— И все-таки отступаем, — с горечью сказала Вера. — Много людей погибло…

— Не отступаем. Отходим кормой назад. Так сказал боцман Коренной.

— Коренной? — удивилась Вера. — Он здесь?

— Ранен…

Вера наклонила голову.

— Гаврило Тимофеевич для нас близкий человек. Если бы не он, кто знает, что было бы с отцом в плену.

— Боцман крепче мореного дуба, не сдаст.

Оба поднялись со скамейки.

Переходя от клумбы к клумбе, делая вид, что рассказывает о цветах, Вера знакомила Коваля с последними событиями.

Слушая, Андрей засмотрелся на девушку.

— Трудно вам? — участливо спросил он.

Вера промолчала, сорвала пунцовую розу.

— Возьмите.

Коваль взял розу, простился, направился к калитке. Тревога за девушку охватила его. Не ошиблись ли товарищи, справится ли она, устоит ли? Такая нежная…

Проводив гостя, Вера заглянула в домик Кузьмича, где устроила спасенного юношу — красногвардейца Леньку Клеста.

— Лучше тебе, Леня? — спросила Вера.

— В лучшем виде все заживет, — весело отозвался Ленька Клест.

Пришедшая к раненому Агния Ильинична выпроводила дочь за дверь и стала кормить бойца бульоном.

ГЛАВА 32

На рассвете пробуждается городская тюрьма. Скрипят двери, из камер в коридор, из коридора на крутые винтообразные лестницы тянутся озябшие, исхудавшие арестанты с ведрами и ушатами.

Суханова поместили в тесной одиночной камере. Через несколько дней сюда же посадили Маслова — молодого рабочего с минного завода. Суханов хорошо знал его.

Маслов искоса посматривал на председателя Совета. Болезнь его быстро развивалась. «Удивительный человек», — подумал Маслов. Он не видел его унылым, опустошенным: все время находит для себя занятие. Вот сейчас собирается кормить голубей.

— Дай-ка хлебца.

Маслов не без сожаления протянул кусочек овсяного хлеба, треть их запаса до следующего утра.

— Гули, гули, гули! — позвал Суханов.

С крыши слетела голубка, стала склевывать крошки из протянутой за решетку руки.

— О себе бы подумал, — проворчал Маслов.

— А тебе, Гриша, крошек жалко?

— Не о себе думаю…

— А ты полагаешь, единственное счастье в еде? — поглядывая на сидящую на подоконнике голубку, спросил Суханов. — Счастье и в смехе, и в песне, и вот в голубях…

— Ну, пошел философствовать! — буркнул Маслов. — Оплошал ты. Без тебя трудно сейчас на воле…

Суханов закашлялся, сплюнул в парашу сгустки крови.

— Кусочек бы льда — горит внутри, — простонал он, растирая ладонью грудь.

Маслов уложил его на доски железной кровати, скатав пальто, подложил под голову. Затем подошел к двери, постучал:

— Эй, кто там?

Приоткрылся волчок.

— Передай начальнику, если сейчас же здесь не будет доктор, — объявим голодовку.

Только к вечеру появился доктор, осмотрел больного, покачал головой. С этого дня положение арестованного несколько улучшилось: появилось молоко, лекарства, по утрам забегал фельдшер.

Как-то вечером завизжал в ржавом замке ключ, распахнулась обитая железом дверь.

— Суханов, на свидание!

Его ввели в комнату для свиданий.