Читать «Сыновний долг. Сборник рассказов» онлайн - страница 14
Ирина Курамшина
– Да где же эта нескорая помощь-то…
– Бог с ней, – вдруг ясно и четко сказал дед. – Поздно уже.
– Не поздно, они… – начала оправдываться Даша.
– Подожди, дай сказать… последнее слово… Ты хорошая… Сердобольная… Это хорошо, что я умираю не в одиночестве… Не страшно теперь… умирать. Спасибо, дочка. Спасибо за все. Не гнушайся, вот – возьми на память…
Он протянул дрожащую руку, и она плетью упала вниз. Дашка еле успела подставить ладонь, в которую упал затертый пятак.
1961 год – машинально отметила Даша. Страх улетучился. Ноги стали ватными, закружилась голова…
Кто ж ты, чужой человек? Откуда ты? Почему пустил свою жизнь на Самотек?..
Прости, дед… прости нас…
Через несколько минут издевательски завизжала сирена скорой помощи.
Единственно верное решение
Дверь предательски громко хлопнула. Возможно, причиной тому был сквозняк, но до слуха Валерия Сергеевича донеся недовольный крик тещи.
«Теперь долго не успокоится. Все, села на любимого конька, понеслась…» – он шумно вздохнул и нажал кнопку лифта.
Валерий Сергеевич не то, чтобы не любил мать своей жены. За долгие годы совместного проживания в одной квартире, регулярно сталкиваясь в пространстве, ограниченном квадратными метрами, он к теще привык, как привыкают к любому неодушевленному предмету. Софья Яковлевна напоминала зятю тапочки – старые, поношенные, но родные, которые носить уже невозможно, а выкинуть жалко. Как тапочки, десятки раз штопаные–перештопаные, клееные–переклееные, так и тещино лицо было одним сплошным косметическим швом. Кожа от многократных операций давно истончилась, превратившись в прозрачно–розовый пергамент, а постоянные диеты сморщили ее так, что не помогали даже килограммы косметики. Софья Яковлевна изводила на себя уйму времени, регулярно бегала на какие-то тайные процедуры, и мечтала вновь выйти замуж. Однако процесс омоложения лишь ускорял старение.
«Карга старая! Сморчок перезрелый! Да как она смеет меня учить? Мужа своего запилила до преждевременной смерти, теперь за меня решила взяться? Не выйдет! Я живым не дамся», – Валерий Сергеевич вышел из подъезда и остановился в нерешительности. Целей у него никаких не было. Хотелось в одиночестве покопаться в собственной душе, переставляя с чашки на чашку гирьки на несправедливых жизненных весах – да просто сбежать из квартиры, где третью неделю царило уныние, изредка разбавляемое истериками Софьи Яковлевны.
«Хоть присмирела немного, стала тише. Уже не орет, как бывало «Гений с дырой в кармане». С Игорьком стала много времени проводить – из больницы практически не вылезает. Раньше-то, до болезни внука, о нем и не вспоминала, только о себе пеклась. Да и Тоню теперь меньше дергает. Бедная моя Тонька: я – еще тот подарок, а теперь – с Игорьком беда…» – с воспоминанием о жене и сыне лоб Валерия Сергеевича превратился в проселочную дорогу с глубокими бороздами.
«И почему именно с нашим сыном? Рос вполне здоровым ребенком, ну, если только капельку, совсем чуть-чуть отставал в развитии от сверстников. Кто мог предположить, что у него разовьется опухоль, да еще разрастется до таких размеров… Четверть мозга… Боже! Боже! Спаси моего сына, – страх возможной смерти ребенка преследовал теперь всюду, избавиться от него было невозможно. – Ничего плохого не случится. Игорек поправится. Господи, ну, откуда взялась эта опухоль? Почему раньше не проявила себя, когда была небольшой, когда было больше шансов и надежд?»
