Читать «Суперчисла: тройка, семерка, туз» онлайн - страница 6

— Как же я могу отказаться от собственного сына, падре?! — спросил Ференц наставника-иезуита.

— Это будет пустая формальность, — объяснил ему кардинал. — Мы всего-навсего сделаем запись о смерти ребенка, свидетели поставят подписи. Тем самым будет снята угроза для императорского дома Габсбургов, а вы, сын мой, примете в свои объятия родное чадо. Но под другим именем. У него не будет никаких прав на княжеский титул. Таким образом, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы.

Граф Сен-Жермен глянул в маленькое оконце. Со стороны моря хлопьями натягивало туман. В тусклых утренних сумерках эта белесое, языкастое крошево казалось зловещим.

Этот ли случай или зверства имперских войск во время усмирения венгров в 1697 года заставили отца встать на сторону мятежников, сказать трудно, однако вскоре после возвращения на родину Ференц Ракоци начал готовить заговор. Прежде всего, он приказал выкрасть мальчика и отправить его к старому недругу Австрии, великому герцогу Тосканскому. Так маленький Дьердь расстался с семьей, родиной, именем.

Занимательная легенда, вздохнул старик, ничем не хуже выдумки о его португальском происхождении. Почему бы в глазах потомков ему не стать внебрачным сыном португальского короля или отпрыском сборщика податей из уездного французского городишки в Савойе? Сойдет и «плод любви» несчастной вдовы короля испанского Карла II и мадридского банкира… Имеет ли значение, где, когда, на каком языке и под чьим именем он был записан в церковной книге, если он сам давным-давно забыл о той буковой роще и дядьке Иштване, который спас его от драгунов. Граф уже не помнил ни рук отца, ласкавших его, младенца, и поглаживавшего огромной, как шляпка гриба, ладонью его кудрявую голову; потерял в памяти солнечное утро, когда его, пятилетнего, подвели к коню и взгромоздили в седло. В руках у него была игрушечная сабля и все вокруг кричали: «Слава!..» Таков был древний обычай. Все пошло прахом… В его жизни всякое бывало, и история крохотного Дьердя всего лишь одна из многочисленных подлинных историй, случившихся с ним, чья жизнь, судя по овладевавшим им прозрениям, тянулась из такой замшелой древности, что день его рождения, как, впрочем, и день смерти не представляли для старика особого интереса. Он прожил множество жизней — случалось, проживал их одновременно, в двух-трех, а то и четырех обликах, чему давным-давно перестал удивляться. Другое удивительно, его до сих пор волновали воспоминания о прикосновении материнских рук. Он запомнил ее сухие ладони и необыкновенно мягкие пальчики. Принадлежали ли они вдовствующей испанской королеве Анне-Марии Нейбург, венгерской княжне, немецкой принцессе Гессен-Ванфридской по линии Рейнфельс или жене французского налогового инспектора, он не мог сказать. Или он и в самом деле явился из заоблачных Гималаев? Тоже забавное местечко, царство камня и снега… Небо там синевы необычайной, с примесью фиолета. В тех краях ему тоже довелось побывать… Ну, и какая беда, что мысленно! В совершаемых им провидческих путешествиях яви было не менее, чем в этом сероватом влажном тумане, завесившим дорогу и понуждающим сидящего на козлах почталиона часто дудеть в рожок. Солнце уже встало — коротки летние ночи, но разглядеть его лик в этой просеянной хмари было невозможно. Незримый свет падал справа, золотил туман, высвечивал деревья — от них на полосу движения и присыпанные песочком обочины даже тени ложились. Моментами окрестности прояснялись — открывались каменные мызы, вересковые пустоши, поля, разделенные на участки, расчерченными словно по линейке кустарниковыми зарослями, изредка, проблеском, вспыхивали воды реки Трве. Потом снова нырок в облачную завесь, по телу пробегала дрожь, и тут же воспоминания вновь шли на приступ.