Читать «Сундучок, в котором что-то стучит (Рисунки В. Савина)» онлайн - страница 10

— Ваш друг, любезнейший Василий Павлович, родственник моего друга моноплана системы «Этрих», — не без лукавства сказал старый авиатор.

— Позвольте! — Я едва не произнес «Юра», так молодо поблескивали глаза старика. — Позвольте, Юрий Игнатьевич, что общего между этой почтенной птицей и современной малолитражкой?

— Поясню, — охотно и любезно сказал Четвёркин, приблизился ко мне и даже слегка притронулся к «молнии» моей куртки своим сильным, желтоватым от табака и солидола пальцем. — Как вы, должно быть, понимаете, Василий Павлович, первоначальный двигатель моего друга, девятицилиндровый тридцатисильный «анзани» ротативного типа, давно уже, увы, вышел в тираж. В последующие десятилетия я снабжал своего друга различными двигателями внутреннего сгорания, а сейчас, в результате долгих изысканий, мне удалось приспособить мотор «Жигули», изделие наших волжских умельцев. Таким образом…

«Вот почему жужжание аэро с небес подлунных показалось мне таким знакомым», — подумал я и воскликнул:

— Я очень рад! Я очень рад, очень рад всем этим обстоятельствам. Я рад вам. Гена, рад вам, Юрий Игнатьевич, рад вам, герр «этрих», рад, что мы в родстве, и от души рад вам, Пуша Шуткин, хотя вы и не спускаетесь с крыши.

Кот сделал передними лапами жест, который можно было бы прочесть так: «Рад, мол, да не могу».

Читатель, любезный друг, простите мне излишнюю эмоциональность рассказа. Поставьте себя на мое место в прозрачные сумерки белой ночи, не затрудняющие, но лишь обостряющие зрение. Вы стоите на удивительном Львином мостике в окружении своих героев. Судьба свела вместе героев двух ваших разных повестей и привела их к началу третьей. В том, что повесть состоится, я уже почти не сомневался.

— Простите, Юрий Игнатьевич, — борясь с волнением, осторожно обратился я к старому авиатору. Осторожности, читатель, научила меня моя профессия. — Не являетесь ли вы родственником знаменитого в «серебряном веке» пилота Юрия Четвёркина, имя которого связано с подвигами легендарного Ивана Пирамиды?

— Как! — вскричал авиатор. — Вы знакомы с этой историей?!

— Более того, я… эм… написал об этом повесть, — смущенно пробормотал я. — А вы не читали?

Теперь настала очередь смутиться Юрию Игнатьевичу.

— Увы, все свободное время Юрия Игнатьевича поглощает техническая литература, — пришел ему на выручку Гена.

— Не до повестей, право! — Пилот смущенно продувал носом левый ус.

— Однако «этрих»! — воскликнул я. — Помнится, вы не летали на этой системе.

— Фон Лерхе, добрый мой приятель, подарил мне этот аппарат к… — Юрий Игнатьевич улыбнулся смущенной и милой улыбкой и развел руками. — К двадцатилетию, господа. Это было в пятнадцатом!

В течение всего нашего разговора «Жигули» и «этрих» стояли нос к носу и как будто о чем-то беседовали. Малолитражка стрекотала на холостом ходу, а моноплан тихо пошевеливал лопастями своего пропеллера, похожими на весла индейских каноэ. Должно быть, у них нашлась общая тема для разговора. Может быть, свечи, может быть, масло, может быть, тосол…

— Итак, я рад, друзья! — вновь не сдержал я своих эмоций, но тут же вспомнил некую странность и повернулся к Гене. — Однако, Гена, вы, кажется, сказали в начале нашей встречи некую странную фразу. Почему вы не хотели вовлекать меня, вашего старого — надеюсь, я не преувеличиваю — друга, в какую-то историю, которую вы назвали нелепой? Поверьте, дружище, мне интересно все, что связано с вами, а истории, которые вначале нам кажутся нелепыми, очень часто впоследствии принимают форму магического кристалла.