Читать «Сумерки мира (сборник)» онлайн - страница 209
Генри Лайон Олди
Патриарх помолчал, сутулясь и зябко кутая руки в складки накидки.
– Да только тень за ними волочится. Кто их знает, может там, у Иных Дверей, и по-другому все… Только перед церемонией к нашим Верхним обращаться не след, а к остальным Бледным Господам – тем более. Сами проверим.
– Как зовет себя гость? – одними губами выдохнул брат Манкума, забыв о приличиях и о том, что не ему, младшему брату, задавать вопросы в патриарших покоях.
Мауриций и ночь изучали друг друга.
– Да так же, как и твои… Говорит – Видевший рассвет…
3
К полудню зарядил дождь. Мелкий такой, противный… Тучи облепили небо, как мокрые штаны липнут к… ну, скажем, к телу. И сыро, и зябко, а снять нельзя – неудобно, и лучше все равно не будет. В канавах хлюпала грязная вода, дождевые черви блаженно переползали от лужи к луже, и полдень незаметно стал вечером – а брат Манкума все сидел в приемном покое, коротая время в ленивой перепалке с братьями-услужающими, и ждал решения патриарха.
– Пьян был небось… – бурчал брат-услужающий, по кличке Кроха Йонг, – лохматый, гнилозубый детина с полностью отсутствующей шеей. – Насосался зелья, отпостившись-то, на голодный желудок, вот и привиделось неведомо что… страсти разные…
Слово «зелье» Кроха Йонг произносил медленно, с уважением и немалым душевным содроганием.
Братьев-услужающих к Двери на дух не подпускали, а на церемониях – тем паче, по причине обилия тела в ущерб всему остальному. После десяти-двенадцати лет работы их приобщали лично Бледные Господа, только никак не Верхние, а рангом пониже, и это у самих варков называлось «открыть Дверь».
Чтобы открыть Дверь самому и выстоять на пороге в Бездну, получив приобщенье, так сказать, из первых рук, – для такого много требовалось. Иные не выдерживали, теряли рассудок и вскоре погибали или падали в Бездну, но зато немногие избранные…
– Не пил я хмельного, Кроха, – в сотый раз уныло отвечал Манкума. – Сам знаешь, не люблю я этого дела… брюхо у меня с него пучит…
– Ну и нечего тогда попусту языком трепать, – подводил итог Фарсаул, второй услужающий, длинный как жердь и непрерывно моргающий близко посаженными глазками.
Манкума обиженно замолкал, а вскоре все начиналось сначала.
Наконец за окном послышались липко чавкающие звуки. Манкума кинулся к занавесям и застыл, торжествующе вскинув непокрытую голову.
По улице шел давешний гость. Он двигался легко, мягко ступая по размокшей земле, растворяясь в окружающих его сумерках, – словно и не было непогоды, дождя, распутицы… Серый мокрый плащ свисал вниз, придавая идущему вид каменного барельефа. За плечом у него висела странная палка – обтянутая черной кожей, с малым блюдцем поближе к верхнему краю.
Звуки, услышанные Манкумой, издавали три сопровождающих брата, месившие грязь позади гостя на почтительном удалении. Похоже, они рады были бы сбежать, потому что то, что ползло между ними и пришельцем, наводило на мысли, которые лучше не высказывать вслух. Временами чудище вздымало над землей голову на добрых три с половиной локтя и оглядывалось на сопровождающих, шипя в их адрес с весьма неприятным присвистом.