Читать «Сумерки мира (сборник)» онлайн - страница 196

Генри Лайон Олди

То бишь меня.

Суровый седовласый вождь в неприлично вытертом для патриарха халате внимательно осмотрел меня с ног до головы, неодобрительно поцокал языком и буркнул нечто нечленораздельное.

Догадаться было нетрудно. «Ты кто такой?» и еще одно слово. Короткое совсем… хорошо, хоть одно.

Мог бы и раньше спросить.

– Человек.

Ответ вызвал оживление окружающих.

– Как ты проник в храм Великого Отца племени Бану Ал-Райхан, Вечного Маарх-Харцелла?!

Ну не объяснять же им, как я туда попал на самом деле?! Или что я и есть Великий Отец Маарх… Карх – хх… ну и имечко! Не хочу быть богом. Хочу человеком. Пока получится.

– Не помню.

Не знаю, поверили ли мне, но бородатый доходяга с размалеванным лицом и в особо высоком тюрбане – я сразу окрестил его жрецом – засеменил к вождю и шепнул ему на ухо:

– Отец Маарх-Харцелл отнял память у осквернителя!…

Наверное, он решил, что Харцелл отнял у меня заодно и слух. Я не стал его разубеждать.

Вождь согласно кивнул.

– Ты не помнишь, кто ты и откуда? – Вопрос был больше похож на утверждение.

Мне не хотелось его разочаровывать. Как и жреца.

– Не помню. Ничего не помню.

– Даже как тебя зовут? – подозрительно спросил вождь.

– Не помню, – привычно повторил я, поскольку еще не успел придумать себе имя.

– Что ты умеешь делать?

– Не знаю. Может быть, руки вспомнят. Голова забыла.

Вождь нахмурился. Слишком умная фраза. Особенно для святотатца, чей разум помутил гневный Маарх…

– Его надо наказать, – упрямо заявил один из старейшин. Он мне сразу не понравился. – Давайте побьем его камнями.

– Он уже наказан, – презрительно бросил жрец, садясь на циновку. – Пусть живет. Он правильно сказал – руки вспомнят. А работа найдется.

Я посмотрел на грязных верблюдов и понял, что работа действительно найдется.

Вождь снова согласно кивнул. Похоже, здесь всем заправляет тощий жрец. Учтем…

– Хорошо. Пусть остается с детьми песков Карх-Руфи. Мы найдем для заново родившегося имя и дело.

5

…Почти год я растворялся в терпкой, хрустящей на зубах естественности Бану Ал-Райхан. Три пыльных зимних месяца в Мелхе, три жарких перегона между оазисами Сарз и Уфр, три долгих выпаса на северо-восточных пастбищах, где уже начиналась степь, запретная для гордых и наивных детей Карх-Руфи… Иногда у меня создавалось впечатление, что за счет природного барьера хребтов Ра-Муаз с одной стороны и одуряющей жары и безводья пустыни – с другой, племена Бану – которые еще оставались – словно выпали из общей картины мира и не спешили вернуться.

Изменчивые. Девятикратные, уведенные Чистыми Пустотниками горожане, ушедшие сами бесы и остальные Пустотники – все это было где-то далеко, за занавесом горизонта, и легко тонуло в неизвестности и безразличии.

Пожалуй, я был счастлив. Я искал имя и дело, я искал того, который Буду Я, или хотя бы того, кем Я Не Буду Никогда, и мои новоявленные соплеменники помогали мне – беззлобно и весело.

Я неумело доил верблюдиц и шарахался в сторону от злобных горбатых гигантов-наров, стриг косматых овец, путаясь в их курчавой шерсти; бил молотом по наковальне в перевозной кузнице Фаарджа, потерявшего левый глаз из-за случайной искры, и мои руки тоже были счастливы, потому что им не приходилось вспоминать прежние навыки…