Читать «Судья и король. Пенталогия» онлайн - страница 59

   К окну подъехал Марк:

   - Замок, сэр.

   - Мой замок, - поспешил заметить Фредерик, увидав, как Агата открыла рот для очередного вопроса.

   Цветущий Замок - так называлось огромное старинное строение из крупного дикого камня, венчавшее, словно корона, остров посреди большого, спокойного, лесного озера. Цветущий, потому что и за крепостной стеной, и снаружи весной буйно цвели садовые деревья: яблони, груши, вишни, сливы, персики и абрикосы. Летом их сменяли каштаны и липы, а в любое время года, кроме зимы, конечно, распускались и благоухали простые полевые цветы, и те, за которыми ухаживали в оранжерее и на клумбах садовники. Лишь зимой, когда снег щедро укрывал все вокруг пушистым одеялом, а озеро покрывалось ледяным панцирем, Цветущий замок останавливал цветение.

   Фредерик заметил: за те десять лет, что он не бывал дома, разросся плющ на западной стене, почти полностью закрыв ее. Шевельнулась практичная мысль: срезать надо бы, а то с его помощью можно и внутрь перебраться. И Восточная башня выглядела обветшалой. Там были покои матери, и давно никто не жил. Оглушительно скрипели цепи моста, когда его опускали. Замок будто жаловался хозяину: вот, мол, ты меня забыл, забросил. судья лишь вздохнул, подумав о том, что каково это: наводить порядок в Западном округе, когда его собственное поместье не в идеальном состоянии.

   Во двор замка высыпала встречать хозяина вся челядь во главе с дамой Вандой.

  Фредерик при поддержке Марка и мастера Линара выбрался из повозки: еще не хватало, чтоб его выносили пред сердобольные очи нянюшки и остальных. Но слёз все равно не избежали.

   - Мальчик мой, мальчик мой, - с такими причитаниями дама Ванда бросилась к крайне бледному и изможденному, на ее взгляд, Фредерику, намереваясь заключить его в объятия.

   - Я бы попросил, госпожа, - остановил ее мастер Линар. - Я врач лорда Фредерика, и должен заметить, что ваша горячность может повредить моему больному.

   - Больному? Больному! Я так и знала! - с этими словами дама Ванда, будучи женщиной весьма объемной, высокой и сильной, смела доктора со своего пути, и Фредерик был вынужден подать голос, чтобы не попасть все-таки в ее обхваты:

   - Милая нянюшка, рад тебя видеть в добром здравии, и давай оставим объятия на потом - мои кости не выдержат.

   - Я не видела тебя столько лет, - возвещала дама Ванда, - неужто и обнять нельзя?

   - После твоих ласк мастеру Линару придется заново меня латать, - усмехнулся судья.

   - Ну, хорошо-хорошо, - утирая слезы, она остановилась, - проходите же в замок. Все готово: и комнаты, и обед. Как же мы все рады видеть тебя, Фред... Ну, чего молчите? - этот рык уже относился к почтительно затихшим слугам.

   - Долгие лета сэру Фредерику! - хором отозвались они.

   Судья вежливо кивнул головой.

   Их проводили в Малый гостевой зал замка. Солдат из эскорта - в столовую для прислуги.

  Марк и Линар бережно усадили Фредерика в огромное кресло, покрытое медвежьей шкурой, что стояло у пылавшего камина: там горела, наверно, целая сосна. Дама Ванда поспешила укутать своего бывшего воспитанника теплым, собственноручно связанным из шерсти, пледом так, что через пару секунд Фредерик разрумянился, запыхтел от жары и принялся выпутываться. Видя, что малышку Агату поручили молодой горничной, судья потерял всякую надежду отделаться от излишнего внимания нянюшки. Остальных разместили за широким дубовым столом, куда поспешно выставлялись всевозможные кушанья: жареный картофель с ребрышками, тушеная капуста, запеченные куры, гуси, поросенок, домашние колбасы в деревянных мисках, свежие и соленые овощи, душистые каши в пузатых чугунках, теплый пышный хлеб, вино в оплетенных бутылях и многое другое. Все парило и испускало умопомрачительные для оголодавших путешественников ароматы. Агате, как самой младшей, уже наложили всего понемногу в тарелку, и она, счастливая, уписывала за обе щеки - горничная только успевала промакивать ей губы. За Фредериком, опять безжалостно замотанным в плед, взялась ухаживать няня: она распорядилась насчет отдельного стола. Но уж кормить себя судья не позволил.