Читать «Судьба офицера. Трилогия» онлайн - страница 262

В кабинете стало сумрачно, а через несколько мгновений где-то далеко в степи громыхнуло. Андрей выглянул в окно:

- Только что была ясная погода, и вдруг сумерки… Какая черная туча над селом! Ну, рассказывай, а то начнется гроза и я не успею домой: мне бы не хотелось промокнуть.

- Тогда быстрее пойдемте. Я вам дома расскажу…

23

Оленич и Тоня, сидя во дворе на скамье, тихо переговаривались. Кажется, они напрасно опасались грозы: тяжелые черные тучи, угрожающе прогремев, быстро уходили от моря в сторону степи. Девушка все не начинала свой важный, как она говорила, разговор, и Андрей Петрович не торопил ее. Еще полудетское чистое лицо сейчас казалось озабоченным и чрезмерно серьезным. Что-то коснулось ее сознания и сердца совсем не детское - непривычное и неприемлемое.

Оленич поднялся и, извинившись, прошел в сад. Через минуту принес несколько крупных яблок и, положив их на столик, сказал:

- Ополосни под колонкой.

Она словно ожидала этой просьбы, легко поднялась, взяла со стола яблоки и, склонившись над краном, стала мыть их долго и тщательно под тугой струей воды, все время откидывая с лица падающую прядь волос. Лицо было у нее юное и ясное - напряженность, видно, улеглась, и она почувствовала себя свободнее. Потом сидела рядом и ела сочное яблоко, а Оленич с восхищением смотрел на нее.

- Теперь рассказывай, с чем пришла, - негромко промолвил он.

Тоня отложила яблоко.

- С детства я люблю папу. Это естественно, правда? Я всегда смотрела на него с ожиданием: вот он подойдет и скажет ласковое слово. Когда конфетку даст, когда вытащит из кармана игрушку… Но меня привлекали не конфеты и не игрушки: мне приятно было его внимание. Отец часто приходил хмурый и сердитый, я же хотела, чтобы он мне улыбнулся, приласкал меня. Он ведь тоже искал общения со мной, чтобы рассеять свои заботы. Всегда, сколько себя помню, считала его добрым, и удивлялась, когда люди говорили о нем плохо.

Тоня умолкла и взглянула на Оленича вопросительно и выжидающе, словно хотела узнать, как он ко всему этому относится. Но он слушал ее спокойно и понимающе. Ободренная, она продолжала:

- Вчера он сказал нам с мамой, что обком партии рекомендует его на должность первого секретаря райкома. Честно говоря, мне не хочется, чтобы он был большим начальником.

- Ты боишься?

Смущенная его вопросом, Тоня тихо промолвила:

- Наверное. Ему не нужна будет моя улыбка и мамины заботы. Вокруг него станут толпиться лебезящие люди - совсем ему чужие. Вроде он меня и маму меняет на власть. Извините, Андрей Петрович, что я так говорю… Он сказал как-то: «Если и есть что стоящее в этой жизни, так это власть». Он очень стал самолюбивым.

- Не буду говорить плохо о твоем отце. У него много дельных качеств - он волевой, умелый организатор. Но обретая силу дельца, он теряет в себе хорошего, доброго человека. Для эгоистов же власть - губительна.

- Наверное, и я об этом думала. Как же быть? Нет, нет, я не жалуюсь! Я советуюсь с вами. Вот вы о нем сказали хорошее слово, а он о вас только недоброе говорит.