Читать «Судьба офицера. Трилогия» онлайн - страница 250

- Ишь ты! Много хочешь! Не всегда такая инициатива на пользу тебе. Да и на этот раз еще посмотрим, что получится. Ладно, я тебя не пугаю, а защищать буду.

Усталый и расстроенный разговором с Добрыней, Оленич собрался на пляж, чтобы освежиться, отойти от напряжения. Но приехал Роман и предложил прокатиться к Лихим островам.

Купальный сезон был в разгаре, пляж за селом гудел от множества людских голосов: там все двигалось, мельтешило, и Оленич в последние недели все реже выходил днем к морю и все чаще просил Романа отвезти куда-нибудь в укромное местечко возле так называемых Лихих островов, хотя их когда-то называли Лебяжьими.

В это утро Оленич и Роман, оставив мотоцикл на пригорке, под старой маслиной, направились по узким троякам между зыбкими островами к морю. Прошли кустарник, миновали не очень тонкие места. Море шумело уже рядом. Оленичу идти стало трудно, и они свернули в сторону и вышли на сухой берег. Андрей уселся на останки старой, полусгнившей лодки, глядел на море и думал о своей жизни, о судьбе офицерской и инвалидской, о войне и о том, что было с ним и с товарищами по оружию - и старшими, и младшими.

- Слышите, капитан?

Оленич обернулся:

- Что?

- Прислушайтесь!

И Оленич услышал какой-то необычный голос, да сразу и не понять - человеческий или звериный? Вот снова всплеск голоса, как стон - протяжный, безутешный.

- Может, человек тонет? - спросил Роман.

Оленич поднялся. Надо было идти в сторону зыбкой земли, и он сделал лишь два-три шага: костыли глубоко утопали.

- Жаль, что протез не надел, - промолвил он, останавливаясь и вытирая лицо.

Стон, похожий на человеческий, повторился еще несколько раз и начал стихать. Но Андрей и Роман продолжали приближаться к Лихим островам: парень выбирал более твердую почву, Оленич шел, напряженно соображая: ясно одно, что стон был человеческий, возможно, с кем-то произошла беда, но могло быть и что-либо иное…

- Прониха! Она идет сюда. Другой дороги нет. Такая страшная! - прошептал Роман, выглянув из-за кустов.

И невольно они притихли в ожидании Евдокии Сергеевны. Она появилась из-за куста тамариска - в помятой и испачканной одежде, с седыми растрепанными волосами и заплаканными, ничего не видящими глазами. Узловатые пальцы больших рук все время хватали блузу, словно добирались до сердца.

Оленич шагнул ей навстречу, старуха отшатнулась от неожиданности.

- Здравствуйте, Евдокия Сергеевна.

Опустила руки, глаза прояснились, ожили:

- А, это ты, солдат.

- Да вот забрели случайно сюда с Романом. Присели отдохнуть…

- Нашли место, - пробормотала она, опускаясь на траву возле ствола вербы. - Видишь, как получается: тебя не пустила на квартиру, а теперь вот самой бы найти местечко в твоей душе.

- И я собирался к вам зайти. Хотел после выходного, да вот случай: встретились здесь.

- Думала, что гневаешься на меня.

- За что?

- А тогда, когда вы от конторы все пошли к памятнику, а я прошла мимо и не поклонилась святому месту.

- Так оно и должно быть. Вы единственная знаете, что среди имен героев есть имя предателя.

- Ишь ты какой! А откуда тебе знать, кто там святой, кто грешный? Не всевышний, не провидец, - насупилась было старая женщина, но все же успокоилась, и уже ее лицо посветлело и ожило. - Что ты можешь знать обо мне?