Читать «Ступайте, месса окончена!» онлайн

Ступайте, месса окончена!

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва • 1961

Словами «Ступайте, месса окончена!» — заключительной формулой католического богослужения — завершил свою церковную карьеру наставник и профессор Каунасской духовной семинарии Ионас Рагаускас. Лучшие годы своей жизни он отдал служению католической церкви, искренне веря в свое «высокое призвание доброго пастыря», добросовестно выполняя все обязанности священника. Но чем глубже вникал ксендз Ионас в смысл священного писания и богословских наук, тем больше сомнений в истинности их он испытывал. Сравнивая религиозное и научное объяснение многих возникавших у него вопросов, Рагаускас пришел к выводу, что единственно правильное решение всех вопросов может дать лишь материалистическое миропонимание.

12 сентября 1948 г. И. Рагаускас отрекся от священнического сана, чтобы начать новую, трудовую жизнь.

Книга И. Рагаускаса «Ступайте, месса окончена!» — это повесть о нелегком пути человека от религиозного мировоззрения к материалистическому, через сомнения, колебания, угрызения совести, страх перед неизвестным будущим. Она читается с захватывающим интересом.

Книга Рагаускаса выдержала уже два издания на литовском языке и пользуется большим успехом. На русский язык переведена впервые.

Дитя

ПЕРВЫЕ ВЕСНЫ

Воспоминания детства — весны моей жизни — связаны с весенней природой. Возвращаясь мысленно к тем далеким временам, я вновь вижу милые сердцу картины.

...Солнечное утро. Во дворе роются в куче щепок куры, на березах посвистывают скворцы. Стайка желтых гусят щиплет на гумне нежную молодую травку. Мама, приглядывая за гусятами, что-то шьет, я играю рядом. Неожиданно отложив шитье, мама нагибается, берет меня на колени и, легонько хлопая по моим ногам, нараспев приговаривает:

— Будут бегать эти ножки, Будут прыгать по дорожке, По двору топ-топ-топ, По полю хлоп-хлоп-хлоп.

...Родные поля щедро залиты солнцем, в небесной лазури заливаются жаворонки, а я, простоволосый и босой, бегаю по влажной, еще не просохшей земле, срываю на мочажинах желтые одуванчики или робко иду по просеке в глубь леса, начинающегося сразу за отцовской усадьбой. Деловито стучит дятел, заливисто хохочет какая-то зеленая птица — и мне становится страшно. Но вот доносится ласковая трель лесного жаворонка — и мне снова хорошо, спокойно.

Правда, я еще не знал тогда, как зовут певца, но щебет птички очаровывал меня, пробуждая в детской душе странную, непонятную грусть. Подобное чувство я испытывал и тихими весенними вечерами, когда бродил в одиночестве по просеке и слушал, как «отбивает серебряную косу» пеночка или как на верхушке ели печалится о чем-то желтая овсянка, повторяя свой незамысловатый мотив.

...Вижу себя вместе с отцом. Мы идем по дальнему «барскому» лесу, куда я сам не осмеливался заходить. Здесь все удивительно, необыкновенно. Качаются на ветру высокие ели, таинственно шумят их мохнатые лапы, веет живительной прохладой. А какое эхо в этом лесу! Аукнешь — и оно отзывается откуда-то из неведомой чащобы.