Читать «Страшные сказки для дочерей киммерийца» онлайн - страница 113

Измождённый старик, единственный выживший из Ахлата, утверждал, что через эту полосу внутрь не способен пройти ни один мужчина. Только жрицы и их служанки имеют право свободно входить и выходить за пределы Рубиновой Башни. Мужчина же оказаться внутри Башни может одним единственным способом — для этого ему надобно там родиться. А выйдя — вернуться уже не сможет.

Сперва старику не поверили, посчитав его либо лгуном, либо безумцем. Но старик выл и клялся, что это воистину так, и что ни один мужчина не может попасть в башню снаружи живым. Более того — даже просто подойти к её подножию не сможет. Он плакал и кричал, что отдал бы все сокровища подлунного мира за возможность вернуться, потому что был он сам оттуда, из этой проклятой всеми богами Рубиновой Башни. Он был сыном какой-то давно уже, наверное, скончавшейся от старости младшей жрицы, и провёл в Башне почти два десятка восхитительнейших зим, прежде чем был изгнан за какое-то теперь уже всеми давно позабытое прегрешение.

Впрочем, если вспомнить рассказы Закариса о его незабвенной сестрёнке, то мамаша этого дряхлого безумца с клочковатой седой бородёнкой до сих пор вполне могла пребывать в добром здравии, да и выглядеть при этом куда моложе собственных внуков.

Конан поверил старику сразу, как только чуть рассвело.

Слишком уж уверенно вели себя обитатели упрятанной в скалу башни — никакой тебе суетливой паники, никаких спешных приготовлений к отражению вполне вероятной атаки. Несколько молоденьких служанок даже довольно долгое время торчали на нижнем балконе, до которого разве что самый ленивый и слепой на оба глаза лучник дострелить не сумеет. А этим хоть бы что — торчали себе, разглядывая сверху воинов, хихикая да шушукаясь, пока властный окрик из недр Башни не загнал их обратно внутрь.

Но и потом в окнах нет-нет, да мелькали светлые пятна чьих-то лиц. Не испуганно мелькали — скорее, любопытствуя. И Конан мог поклясться — хотя, конечно, с такого расстояния не разглядеть, — что на лицах этих улыбочки самого ехидного свойства.

Не боялись обитатели этой Башни атаки конановских молодчиков. Совсем не боялись.

Они даже не стреляли в тех, кто попытался подойти к основанию башни вплотную. И расплавленную смолу на головы наглецам не лили. Хихикали только втихаря, наблюдая сверху, как буквально в шаге от полосы рваного песка ноги наглецов сами собой начинают выписывать разнообразные кренделя, отказываясь нести своих хозяев вперёд. Куда угодно, в любую сторону, можно даже сразу назад — но только не к Башне.

Саевские соколы были ничуть не менее упрямы, чем конановские драконы. И отступать никто из них первым не собирался. Понаблюдав за их бестолковыми попытками с хороший поворот клепсидры, Конан сам прекратил это безобразие волевым приказом. Больше всего в бессмысленности подобных попыток его убедило то обстоятельство, что за всё это время сверху не прилетело ни одной стрелы — более того, никто даже не удосужился вылить на головы атакующим содержимое ни одного ночного горшка! Да и лиц в окнах существенно поубавилось — обитателям замка прискучило однообразное развлечение.