Читать «Страшные сказки для дочерей кимерийца» онлайн - страница 16

* * *

Конан буквально закаменел, с огромным трудом удерживая рвущуюся наружу ярость. Так его не унижали давно, а безнаказанно — так и вообще никогда! Он даже глаза закрыл, чтобы не видеть творящегося вокруг безобразия. Носильщики с паланкином и заваленная шелковыми подушками карета — это было так, мелкой неприятностью и сущим пустяком по сравнению со всем остальным.

Во-первых, всю торжественную речь Зиллаха он прослушал сидя. Когда внесенные в зал аудиенций носилки поставили на пол, Конан попытался встать из низкого и неудобного кресла и размять затекшую спину. Но смотритель королевского замка Мордохий, как-то незаметно оказавшись рядом, шепнул ему:

— Сидите-сидите, Ваше величество, вставать совершенно необязательно!

Причем таким тоном шепнул, каким сержанты обычно рявкают «Смир-р-на!» наиболее нерасторопным и тугодумным новобранцам. Конан не стал спорить и остался сидеть. И только к концу благодарственно-приветственной зиллаховской речи обнаружил с некоторым смущением, что сидел он во всем зале один — остальные стояли. Все. Даже сам Зиллах.

А в обеденном зале на деревянной скамье его поджидала подушечка.

Мягонькая такая подушечка, с пятизубой короной и вышитым золотым аквилонским львом — и когда только успели? Расторопный слуга с должным почтением ловко подсунул ее под самое королевское седалище.

Конан стерпел. Хотя зубами скрипнул так, что, казалось, на том конце стола слышно было. Но когда вместо доброго куска баранины ему подали вареные в меду фрукты с какой-то распаренной кашкой, он схватился за кубок. Вообще-то он в подобных обстоятельствах предпочел бы схватиться за меч. Но Квентий, хитрая лиса, словно заранее это паскудство предвидел и уговорил его на все время торжественных церемоний оставить оружие на попечении доверенного слуги — иначе говоря, того же Квентия. Для подчеркивания, так сказать, мирных намерений и чистоты помыслов. И во избежание всяких искушений, праздничным регламентом непредусмотренных.

Хитрый змей! Наверняка предполагал, как его короля здесь унижать будут, вот и спрятал Конановский меч заранее, надежно упаковав в собственной седельной сумке. И теперь до него не так-то легко дотянуться, до услужливо пододвинутого к самому локтю серебряного кубка дотянуться гораздо проще.

Вот за этот самый серебряный кубок Конан и схватился, потому что без изрядной дозы офирского красного или хотя бы местного розового пережить подобное издевательство был просто не в состоянии.

И тут его ожидало последнее потрясение — вместо вина в его кубок оказалось налито молоко.

Подогретое.

Сладкое.

С мёдом и даже, кажется, какими-то специями…

Вот тут-то Конан и закрыл глаза. И засопел, почти реально ощущая, что из ушей у него валит дым. У всякого терпения есть границы и пределы, за которыми следует взрыв. Сколько можно издеваться, в конце-то концов?!.