Читать «Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений» онлайн - страница 84
Соломон Веньяминович Барт
— А. Л. Бем, «Письма о литературе. О советской литературе (Письмо третье)»,
Русская Зарубежная Академия Литературы. Молва, 1933, № 278, 3 декабря, с. 4. Помещая эту статью, Д. В. Философов в том же номере писал:
С. В. Барт обращает внимание на сложный вопрос о взаимоотношении между литературой эмигрантской, зарубежной и советской. Я совершенно согласен с ним, что проектированная Зарубежная Академия литературы должна быть вне политики. И это в двух смыслах. Прежде всего, она должна быть чужда нашим, эмигрантским, партийным спорам. Эту точку зрения мы выдержали, составляя список писателей. Что греха таить, многие из писателей, фамилии которых в вышеупомянутом списке стоят рядом, вряд ли желают быть знакомы друг с другом. Таким образом, этот список заключает в себе не только величайшее неравенство качественное, но и несовместимость политическую. Нельзя сказать, что Французская Академия совершенно вне политики. Крайних левых и в литературном и в политическом смысле она все-таки побаивается. Внутри же ее имеются, грубо говоря, две группы. Одна — Марселя Прево, а другая — Ренэ Думика. Но тут-то и обнаруживается высокая культура Франции и высота культурного уровня членов ее Академии. Сколько епископов и кардиналов были ее членами, это не помешало, однако, Эрнесту Ренану стать членом Академии.
Сложнее вопрос об отношении к советской литературе. Мережковский сказал, что у зарубежных писателей есть свобода, но нет земли, а у советских писателей есть земля, но нет свободы. Ту же мысль высказал в своем стихотворении Смоленский, указавший на нашу «тесную свободу» и на их широкую тюрьму. Ясно, что обе русские литературы, и тамошняя — тюремная, и наша — свободная, недомогают.
Смоленский правильно говорит, что наша здешняя свобода — тесная. Смешно, конечно, ее сравнивать с рабством, в котором находятся писатели тамошние, тем не менее, и у нас не малина. Ведь вот, помещая статью уважаемого С. В. Барта, я задумался над вопросом: а не напишут ли такие видные общественные и литературные деятели, как Сергей Войцеховский или Буланов-старший, в какую-нибудь парижскую «патриотическую» газету, что он не благополучен по патриотизму? Но как бы там ни было, все-таки известная свобода у нас есть. Газета «Возрождение» может утверждать, что я перешел на службу к большевикам, но к стенке меня все-таки не поставит. А потому — «вперед без страха и сомнения»! Если Бог не выдаст, никто нас не съест.
Я согласен с С. В. Бартом, что в конце концов единственный суд, который признают в глубине души своей все выдающиеся писатели, это именно суд зарубежный. С. В. Барт пишет, что похвала Литературной Академии была бы высшим, сокрытым от глаз соглядатаев, торжеством для советских писателей.
Положение это, на мой взгляд, верное.
Весь вопрос в том, как его конкретизировать. Зарубежная Академия могла бы, в той или иной форме, отмечать наилучшие произведения советской литературы или наиболее талантливых ее писателей. Но согласится ли С. В. Барт со мною, что такая похвала может слишком дорого стоить обитателю широкой советской тюрьмы? Похвалит Зарубежная Академия кого-нибудь из писателей, а его немедленно превратят в «лишенца»! Я чуть-чуть не назвал одну фамилию, но вовремя остановился: как бы не повредить.
Словом, хотя С. В. Барт и прав но существу, его предложение следует хорошенько обдумать и поступить очень осторожно.
По странной случайности, через несколько дней после моей первой статьи о проектированной Академии, И. А. Бунин получил премию Нобеля. Это маленькое событие дало большой аргумент в пользу моего проекта. Характерно также, что некоторые произведения Бунина, написанные им уже в изгнании, были напечатаны и на территории советской России. Этот факт является аргументом в пользу предложения С. В. Барта…
