Читать «Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений» онлайн - страница 63

Где боль цветет во имя Бога, Где смерть веселая дана.

Как свидания, ждет поэт прихода своей голубоглазой девушки — смерти:

У смерти моей голубые глаза И странные нежные речи. У смерти моей золотая коса И детские робкие плечи. Темнеет. На травы ложится роса. Стихаю для трепетной встречи.

Уже различая ее приближающие черты, он восклицает:

Это ты, как виденье легка. Это ты — сквозь века, сквозь скитанья…

Наконец, она появляется для первого и одновременно вечного объятия —

И я простер невольно руки, И тихая явилась ты. И где-то в зеркалах, в пролетах От глубины до глубины, В безумном, в непомерном взлете С тобой мы были сплетены.

6

Не напрасно дана «веселая смерть» поэту. «Вспомни, вспомни, — говорит он: — смерть не всё сжигает…».

Тишина земного торжества смерти — намек на иную тишину-тишину тайны «вечности существования». Всё временное преходяще — и мысли и лица, но

…Звезды в сияющей мгле, Облака, облака и зарницы Никогда не пройдут на земле.

Смерть — только переплавление несовершенной формы в более совершенную, синее очистительное пламя. И заклинанием кажется стихотворение С. Барта, раскрывающее этот высший смысл смерти:

Чтоб родиться, нужно умереть — В тленье кануть, в тлении сгореть. Ты не бойся тела — плотью дух сожги. Все безумства мира, все пути твои. Синий пламень… синяя река… Синий пламень… первая строка… Дрогнула завеса… Ярый, золотой Всходит мир телесный, юный мир земной.

Путь души — канатной плясуньи, по оригинальному образу С. Барта, — вечное балансирование над бездной страдания и смерти, пока в момент, когда «ропщет бубен» и «ждет стихия», она не восходит в вечное, «небес касаясь».

7

За окном — за синей льдиной. За покоем снежной дали В робком свете книги синей Зори вечные звучали. Он пришел — о боль свершенья! В белом облаке метели. Я не верю в привиденья. Но шаги прошелестели. Встал в сторонке, точно нищий, Весь в снежинках — в звездной пыли. Тени строгие кладбища На лице его застыли. Я молчала. Скорбь иная Мне открылась в этом миге. Отступая, замирая, Я замкнулась в синей книге.

На первый взгляд темное и косноязычное стихотворение это становится ясным, стоит только внимательно вглядеться в него при свете поэтического светильника С. Барта.

Мир, в котором течет жизнь человека, — комната. За окном ее в «синей книге» небесной тайны звучит о чем-то вечность.

Но вот он — гонец смерти — внезапно входит в комнату жизни в белом облаке холода уничтожения. «О боль свершенья!» — восклицает поэт.

Строгие тени кладбища застыли на лице пришельца и иная скорбь — не житейская боль, не «кровный крик» страдания, срывающийся в «пустоту», — но иная, мудрая, тихая скорбь сознания неизбежности переплавления, преображения в смерти раскрывается в этом миге.