Читать «Стихи мои, простые с виду...» онлайн - страница 15

„Довольно топтаться тебе на пороге...“

Довольно топтаться тебе на пороге, Входи в мою горницу, брат-белорус, Пока ещё здравствует наш колченогий, Идущий на убыль бумажный союз. Пускай он вид анемичный и квёлый, С пути его злая беда не свернёт, И солнце с небес ему задницей голой Сквозь черные тучи хоть раз, да сверкнёт.

2002

Дождусь ли?

Дождусь ли пламенного мига На склоне лет, Когда единственная книга Увидит свет? Слова, что с уст моих слетали И душу жгли, Осуществленными в металле Увижу ли? Неужто станут документом Моей судьбы Сугубо личные моменты, Казалось бы? Ужель понять сумеет каждый Из всех из вас, Как я страдал высокой жаждой И сколько раз? И все, что было трепетаньем Души больной, Духовным станет пропитаньем Страны родной?

Должникам

Не будем к должникам строги, Пока у нас на жизнь хватает. Им трудно отдавать долги — Счастливцы в облаках витают. О, как прекрасен их полет, Лишенный низкого расчета, До наших мелочных забот Им нету никакой заботы. Покуда мы, как дураки, Их у подъезда ждем часами, Парят беспечно должники Под голубыми небесами. Нам не подняться к облакам, Мы, видно, что-то упустили. Простим же нашим должникам, Как нам они давно простили. Глядим из ямы долговой, Реестр горестный листая, Как высоко над головой Парит свободная их стая.

Дорожное

Вы стояли на перроне, Мимо поезд проносился Темиртау — Воркута. Вы кричали что-то громко, Я пытался вас услышать, Но мешал колесный стук. Вот перрон пропал из виду, Ваша стройная фигура Тоже скрылася из глаз. Я лежал на верхней полке, Напряженно размышляя Над значеньем ваших слов. За окном столбы мелькали, Водокачек вереницы Уносились в никуда. Так под стук колес вагонных В тишине бессонной ночи Эти строки родились.

1982

„Дружно катятся года...“

Дружно катятся года С песнями под горку, Жизнь проходит, господа, Как оно ни горько. Елки-палки, лес густой, Трюфели-опята, Был я раньше мен крутой, Вышел весь куда-то. Ноу смокинг, ноу фрак, Даже хау ноу, У меня один пиджак Да и тот хреновый. Нету денег, нету баб, Кончилась халява, То канава, то ухаб, То опять канава. Пыльной грудою в углу Свалена посуда, Ходит муха по столу, Топает, паскуда. На гвозде висит Ватто, Подлинник к тому же, На Ватто висит пальто, Рукава наружу. У дороги две ветлы, Вдоль дороги просо, Девки спрыгнули с иглы, Сели на колеса. Не ходите, девки, в лес По ночам без мамки, Наберете лишний вес, Попадете в дамки. Не ходите с козырей, Не ходите в баню, Ты еврей и я еврей, Оба мы цыгане.

1992

„Ероплан летит германский...“

Ероплан летит германский — Сто пудов сплошной брони. От напасти бусурманской Матерь Божья, сохрани! Кружит, кружит нечестивый Над Престольной в небеси, Отродясь такого дива Не видали на Руси. Не боится сила злая Никого и ничего, Где ж ты, Троица Святая? Где родное ПВО? Где же ты, Святой Егорий? Или длинное твое Православию на горе Затупилося копье? Кружит адово страшило, Ищет, где б ловчее сесть… Клим Ефремыч Ворошилов, Заступись за нашу честь! Острой шашкою своею Порази врага Руси, Чтоб не смог у Мавзолея Супостат раскрыть шасси. А и ты, Семен Буденный, Поперек твою и вдоль! Иль не бит был Первой конной Федеральный канцлер Коль? Невский-князь, во время оно У Европы на виду Иль не ты крошил тевтона На чудском неслабом льду?! Но безмолвствуют герои, Крепок их могильный сон… Над притихшею Москвою Тень простер Армагеддон.

1987