Цветущая ветка с надломом,Сирень среди этой ольхиПовеяла чем-то знакомым,как старые чьи-то стихи.Два дуба темны, как ворота,Распахнутые навсегда…Здесь явно отсутствует кто-тоИ тянется кто-то сюда.
Из софийской тетради
I
Тебе обещал я деревья,Которые будут зимойВ Софии, красивой издревле,А то и на Шипке самой.Но весть о внезапной кончинеМеня позвала одного.И вот я в Болгарии нынеОдин ни с того ни с сего.Один в серебристую темень,Слегка от дороги устав,Брожу под деревьями теми,На похороны опоздав.Тебе обещал я деревья,Которые будут зимойВ Софии, красивой издревле,А то и на Шипке самой.Здесь очень короткие зимы.Не то что в России у нас.Поэтому неотразимыСнега, что со мною сейчас.Деревья стоят, как скульптурыВ огромной живой мастерской,Где лепят натуру с натуры,А радость мешают с тоской.Ведь можно из южного снегаТакое слепить небесам!А он это делает сам,Свалившийся с самого неба.Снег лепит себя на деревьях.Он лепит тебя и меня.И всех, как в старинных поверьях,Доживших до светлого дня.Мне кажется, в белой гвоздикеМогилы и клумбы сейчас,Где снег не большой, а великий,Идет, суеты сторонясь.Я тоже поэт повседневья.Как снег, я летаю зимой.Тебе обещал я деревья,И эти деревья — за мной.
II
Балканский сырой ветерок,Снежок легче пуха и дыма.Мелькающий, как между строк,Меж ветками неуловимо.Я в комнате свет погасил,И сразу окно осветилось…Гора заснеженная. СиньПредутренняя появилась.Прозрачный февральский туманС горы потянулся к предместью,Как знак, а не самообман…И все это было мне вестью —И снег, и зеленая высь,И белый цветок на столе,И солнечный зайчик, как мысльО том, что ты есть на земле.
