Читать «Стингрей в Зазеркалье» онлайн - страница 10

– Давайте я вас сфотографирую, – сказала я, доставая фотоаппарат-полароид. От волнения руки у меня тряслись – перед моими глазами были два человека, служившие самым большим вдохновением всей моей жизни.

– Как Джоанна скажет, – шутливо согласился Боуи. Со мной он всегда был дружелюбен, будто мы с ним добрые старые друзья.

Я не могла долго оставаться в Нью-Йорке – в Лос-Анджелесе должна была открыться выставка привезенных мною из Ленинграда картин друзей-художников. А через пару дней Борис позвонил и рассказал мне, что я пропустила.

– Я был у врача-окулиста, где мне сказали, что зрение у меня никуда не годится. Мне сделали очки, и, когда я их надел, то просто обалдел от удивления: вау! вот как, оказывается, выглядит мир!

Я не смогла сдержать улыбки. Наконец-то Борис видит, как много он упускал в жизни.

Глава 4

Другая картина

– Я всегда ненавидел «Гринпис» и всегда считал, что вы работаете на Советы. Если выставку не отмените, я вам галерею взорву.

За пару недель до этого грозного предостережения я узнала, что кинокомпания Atlantic Releasing, с которой у меня был заключен контракт на съемки фильма о моих приключениях в России, объявила о своем банкротстве. Я и глазом не повела. Я была настолько погружена в организацию выставки «Красная волна. Часть вторая», что судьба моего кинопроекта меня мало волновала. Что бы ни происходило с подспудным, но набирающим темпы распадом группы моих друзей, я была полна решимости хранить ее единство – если не во плоти, то по меньшей мере дух этого братства.

Все предыдущие четыре года в знак благодарности за инструменты, аппаратуру, кисти и краски, которые я бесконечно возила в Ленинград, художники одаривали меня своими работами. Никто из них тогда еще не имел статус «официального» и потому не мог покупать краски, кисти и холсты в предназначенных только для членов Союза художников специальных магазинах. Как и рокеры, художники выражали свою творческую энергию любыми доступными им подручными средствами. Они рисовали на полиэтиленовых занавесках для душа, делали коллажи из кусков дерева, обломков битой посуды, обрывков рваной одежды и всевозможной кухонной утвари. Не раз я в полном недоумении стояла у себя в гостиничном номере над чемоданом, ломая голову над тем, как мне вывезти эти дерзкие, совершенно необычные и по всем параметрам нестандартные работы на Запад. Их невозможно было свернуть или втиснуть даже в самый большой чемодан: помню деревянную доску размером два метра на пятьдесят сантиметров! Тем не менее кое-как, проявляя чудеса настойчивости и изобретательности, я сумела за эти годы протащить через таможню в общей сложности около двухсот работ андеграундных художников.

«Филдс рассказала, как однажды при выезде из СССР ее остановили и стали расспрашивать о вывозимых ею полотнах художников», – такую запись, датированную 4 августа 1986 года, я нашла годы спустя в заведенном на меня ФБР деле. «Филдс утверждает, что в ответ на расспросы таможенников она заявила, что эти работы – ее собственные. И хотя подписаны они были русскими именами, ей разрешили их вывезти».