Читать «Стеклянные дети» онлайн - страница 101

Глеб тряс перед Ингой фотографиями, которые пришли по почте: Инга в развевающемся шарфе на фоне неспокойного моря. Рядом – высокий здоровый мужчина с довольной, слишком широкой и слишком наглой улыбкой. Глеб, только увидев эти фотографии, наконец, задумался: а что делала его жена в Феодосии?! И откуда эта упорная мысль, что нужно делать ЭКО?! Она так хочет детей или ей важно доказать что-то этому медведю? Он тогда поговорил с женой жестко, встряхнул ее. Инга на какое-то время даже испугалась: так и мужа можно потерять. Она ведь о Кирилле думала как о принце под алыми парусами; причем не о том, как приплыл, а о том, про кого мечталось, про того, кто дает надежду.

Со временем страсти поутихли, жизнь вошла в привычное русло. Можно сказать, что она была счастливой для всех. Как казалось Глебу, Инга совершенно успокоилась после последнего ЭКО в Петербурге. И вот тебе на! «Дай мне еще одну попытку…»

А Инга вдруг опять снова и снова вспоминала короля Брюса, для которого только седьмая попытка оказалась успешной. Но для этого нужно было потерпеть шесть неудач. Московский Брюс никакого отношения к королю не имел. Хотя он и не имел никакого отношения к Брюсову переулку. Здесь жил всего лишь его родственник. А сам Брюс – сподвижник Петра I, ученый и алхимик. Кто такой «алхимик»? Волшебник? Пытался воплотить в жизнь мечту. Значит, чем-то они похожи, два Брюса, жившие в разных странах и в разные века, с разницей почти в 400 лет. Они верили и делали. И такие примеры Инге сегодня были очень нужны.

38

«А был ли мальчик?..» Самая знаменитая крылатая фраза Горького. Безусловно, еще со школы мы все помним:

«Безумство храбрых – вот мудрость жизни».

«Человек – это звучит гордо».

«Рожденный ползать летать не может».

В подростковом возрасте Инга увлекалась Горьким. Горьким и Маяковским. Потом Горький отъехал на второй, а то и на пятый план. Пришло время влюбленностей и обожествления предмета. Толстой, Достоевский, Тургенев. Сначала нужен был масштаб, потом – душу оголить, потом захотелось любви. Но в какой-то момент Инга решила перечитать Горького и поняла, что все же неправильно нас в школе учат литературе. Навязывают мнение до тошноты, не дают каждому увидеть свое. А ведь писатель – он кто? Он тот, кто с тобой разговаривает. Здесь и сейчас. И здесь посредники не нужны. Это совершенно прямое и очень интимное общение. А при интимном общении людей много быть не может, а лучше, чтобы их и вообще оставалось двое. И только тогда можно расслышать и попытаться почувствовать, а что же хотел сказать автор. Вот современная беллетристика, та, которая на одно прочтение, потому и на одно, что там нет подтекста, нет второго дна, нет глубины. А классик – он потому и классик, что, сколько бы десятилетий ни прошло до момента, как его перечитаешь, все равно будут возникать новые мысли в голове.

– Классик, он кто? Как стать классиком? Почему вот этот классик, а этот – нет?

Такие вопросы маленькая Инга задавала всем – родителям, учителям, и, как ей казалось, никто не давал ей внятного ответа. Отвечали, но она не понимала. Видимо, не зря говорят, что возраст – это не только опыт, но и мудрость, поэтому в зрелом возрасте мы опять испытываем непреодолимое желание перечитывать классиков.