Читать «Сталин. Мой товарищ и наставник» онлайн - страница 9

Спустя несколько дней между нами произошел первый серьезный разговор. Я (не в первый уже раз) сказал о том, что хочу стать офицером, а не священником и не бухгалтером.

– Офицером? – переспросил Иосиф. – Разве это хорошо?

– А как же! – заспорил я и выложил все мои соображения, начиная с освобождения моих соотечественников от турецкого ига и заканчивая тем, что для мужчины нет ничего лучше военной карьеры.

Иосиф слушал меня, не перебивая. В какой-то момент мне начало казаться, что он со мной соглашается. От воодушевления я заговорил с большей горячностью. Вдруг раздался резкий звук – это Иосиф хлопнул ладонью по колену.

– Парень ты хороший, смелый, – сказал он. – Но в голове у тебя ветер гуляет. Ну, допустим, станешь ты офицером – и что дальше?

– Как это «что»? – удивился я. – Отправлюсь в Турцию и стану сражаться…

– Разве все зло мира в том, что турки угнетают армян? – прищурился Иосиф. – Надо еще разобраться с тем, кто кого угнетает. Угнетают не по национальному признаку, а по классовому.

– Это как? – не понял я.

– Богатые угнетают бедных, – объяснил мне Иосиф. – Богатые турки угнетают своих соотечественников не меньше, чем армян. Так было всегда, так происходит повсюду и так будет до тех пор, пока бедные не возьмут власть в свои руки.

– Кто же им даст власть? – удивился я.

Иосиф посмотрел на меня так, будто я был ребенком, и тихо и очень веско сказал:

– Сам никто не даст. Власть добровольно не отдают, ее силой забирают. Ты давай быстрее учи русский, чтобы я тебе дал прочесть кое-какие умные книги.

Он заинтриговал меня, и я налег на трудный русский язык с утроенным усердием. Учил и удивлялся, ну кому понадобилось выдумать такой сложный язык? Голову сломаешь, пока выучишь. В армянском грамматика гораздо проще, к тому же армянский был моим родным языком, и я говорил на нем, не задумываясь о склонениях и спряжениях. Свою партийную кличку Камо я получил от Сталина из-за плохого знания русского, я говорил «камо» вместо «кому». Мы до этого не раз разбирали с моим репетитором все падежи, и моя нерадивость сначала его рассердила, а потом рассмешила. «Эх ты, Камо! – сказал он. – Вот так тебя теперь и стану звать». Германские товарищи принимали меня за француза. «Камо» звучит вполне по-французски. Кличка Камо нравилась больше другой моей клички того времени – Косой. Так меня прозвали из-за того, что мой левый глаз немного косит.

В детстве на меня произвела большое впечатление казнь двух крестьян-побратимов, отомстивших молодому князю Амилахвари за бесчестье. Князь, известный своим беспутным нравом, развлекался тем, что крал девушек и бесчестил их. Жених одной из несчастных девушек решил отомстить. Вдвоем со своим побратимом они застрелили негодяя, когда тот выходил из церкви. Какие-то крестьяне подняли руку на сиятельного князя Амилахвари! Да еще на церковных ступенях. Суда еще не было, но все понимали, что несчастных крестьян ждет веревка, несмотря на то что по людскому закону их ни в чем нельзя было обвинить. Такой позор, как бесчестье невинной девушки, смывается только кровью. Если бы крестьяне обесчестили невесту князя, а он за это их убил, то его бы никто не упрекнул. Напротив – им бы восхищались как благородным мстителем. У древних римлян была очень точная пословица: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Крестьяне – это одно, а князья – совсем другое. Дураки говорили: «Крестьян много, а князей мало. Что будет, если все крестьяне начнут убивать князей? Мир рухнет!» Мой отец тоже так говорил, а я сочувствовал крестьянам и надеялся на то, что губернатор или царь их помилует. Они же были мстителями, а не грабителями. Но никто их не помиловал. Я присутствовал на казни и до последней минуты надеялся, что случится чудо – вот сейчас прискачет гонец из Тифлиса с письмом от губернатора или же нападут абреки и отобьют несчастных. Чуда не случилось.