Читать «Спец ( (исправленная версия))» онлайн - страница 157

Разбудил меня в полдень молоденький офицер.

– В чём дело? – садясь, спросил я.

Эти палатки поставили специально для нас, койки привезти не успели и армейские матрасы расстелили прямо на полу, но постельное бельё выдали, так что мы спали с некоторым комфортом. Палаток было две, большие, наши разместились все. Как я понял, что с нами делать, пока не ясно, МиГи уничтожены, посольство с нашими на связи, ещё решают с британским правительством. Если новые МиГи вышлют, значит, остаёмся, а если нет, вернут. Будем ждать. Я лично на последнее надеюсь. Нехрена нам, русским, тут на враждебной чужбине делать. Как бы ни скалились вокруг, я видел их настоящее нутро.

– Чего он лопочет? – сел, зевая, сосед, один из инструкторов. – Так быстро говорит, что я не пойму.

– Говорит, немец-высотник летит, явно разведчик. Видимо, немцы засекли шум, который устроила их десантная бронегруппа, и вот отправили узнать последствия. Приказ командования передаёт – подняться в воздух и сбить немца. В общем, пошли они к чёрту, они мне не командиры, пусть сами летят и сбивают, я спать хочу. Да и вообще на аэродроме, как я видел, одни «харрикейны», а они больше палубные самолёты, к тому же потолок у них десять тысяч, я физически не подниму его больше двенадцати. Тут «спитфайр» нужен, ну или МиГ.

– Нашим союзником надо помочь, – сказал особист.

– Всем помогать помогалок не хватит, – проворчал я по-русски и ответил лейтенанту-англичанину: – На аэродроме «харрикейны», а на этих истребителях я не смогу сбить немца. Нужен «спитфайр».

– Мы знаем, – кивнул тот. – Два «спитфайра» стоят в начале полосы, их готовят к полёту. И здесь часть не истребителей, а «харрикейны» в модификации штурмовиков. Вас отправили от уничтоженного аэродрома в ближайшую авиационную часть, где оказались именно штурмовики. Чуть позже за вами придут машины и перевезут на другой аэродром. Из-за неразберихи и возникла эта путаница.

– Как по писаному чешет! – восхитился сосед.

– Я бы тебе не советовал так нелицеприятно говорить при этом англичанине. Похоже, он знает русский не хуже нас, вон как глазами сверкает, – зевая, протянул я по-русски и перешёл снова на английский: – Ладно, господин лейтенант, показывайте, где самолёт, я быстро оденусь.

Тот поиграл скулами и, чётко развернувшись, покинул палатку, а я стал быстро одеваться, пока парни обсуждали то, что только что было. Умывшись у умывальников, я устроился в «виллисе», и меня отвезли к стоянке самолётов. Дальше – облачение в костюм и остальное снаряжение прямо поверх формы, замена фуражки и трости на шлемофон и парашют, и вот в кабине спита я уже поднимаюсь в воздух. Эта машина всё же была получше, чем у погибшего полковника. Не знаю, где его нашли, но аппарат неплохой, хотя пушек нет, только крупнокалиберные пулемёты.

Немца я догнал и сбил, но на пределе. Долго гнать пришлось, и в конце, когда тот видел, что не уйдёт на высоте, пытался уйти с пикированием и на бреющем. Не получилось. Я нагнал его и вбил в морские волны. Рухнул он в считаных километрах от побережья Франции, а я и второй лётчик на спите направились обратно, поднявшись километра на два. Этот лётчик не столько сопровождал меня, сколько всё снимал: как я сбил, когда и где. У него вместо пулемётов стояли фотоаппараты. Я сканером сразу это определил, ещё когда меня разбудили и сообщили такую просьбу в виде приказа.