Читать «Спасти Феникса» онлайн - страница 2

– …такой позор…

– …его отец?

И надоедливое:

– …костокрады.

Извечная, старая проблема. Охочие до скандалов Павлины, потрясенные видом тринадцати Ворон внизу, в ожидании представления.

С Соколами проблема была зверем совершенно иного сорта. Король Суримир считал войночар своей дворцовой охраной, воинами, которые умели залечивать раны так же легко, как разрывать своих врагов изнутри. Опасные вдвойне и, поскольку Соколы это сами понимали, втройне обидчивые.

В тот момент, когда Вороны втащили свою телегу через ворота, руки войночар стиснули эфесы мечей. И с тех пор не разжимались.

Фу не обнаружила в их неподвижных взглядах ни малейшей печали. Соколы не ждали представления. Они ждали, когда Вороны допустят промах.

Она заметила, что крутит в тонких загорелых пальцах очередную нитку. Снова стало подташнивать. Она впилась глазами в дверь. Но та оставалась омерзительно закрытой.

Слева от Фу почувствовалось легкое движение. Подлец, второй ученик Па, стоявший возле телеги, шевельнулся. Пламя факела опаляло его силуэт, окаймляя ярким оранжевым цветом клочья робы и длинный изгиб клюва на маске. Судя по запрокинутой голове, он изучал горелки с благовониями пачули, расставленные вокруг барака.

Фу наморщила нос. Она предварительно набила в клюв собственной маски целую пригоршню дикой мяты, чтобы отбить чумную вонь. Трудно было винить обитателей этого замечательного дворца в попытке защититься от заразы. Однако это не оправдывало их ужасный вкус. Пачули!

Сандалия Подлеца как бы невзначай подкрадывалась к горелке.

Окажись Фу где-нибудь в другом месте, тоже наверняка будто случайно пнула бы ногой пачули. Подлец явно испытывал зуд от такого внимания высокой касты, а галереи презрительных дворянчиков наверху сами напрашивались на злую шутку.

Но только не здесь, только не сейчас. Фу дернула за капюшон робы, подавая знак, понятный только Воронам: не надо неприятностей.

Нога Подлеца скользнула чуть ближе к горелке. Фу уже чуяла его ухмылку под маской.

Они оба родились чародеями, а у Ворон это означало, что они родились еще и верховодить. У Фу в животе всякий раз что-то екало, когда она об этом думала… но она сомневалась в том, что Подлец вообще помышляет о роли вожака. Па называл его «умником на две секунды»: он так увлеченно дурачил окружающих, что не замечал, как у него самого срезают кошель.

Фу посмотрела на солдат, потом на Подлеца и решила снять с него скальп, если Соколы не сделают этого раньше.

Пронзительно взвизгнули редко используемые дверные петли барака, и Па наконец-то вышел наружу.

Фу отпустила болтающуюся нитку, успокаивая мысли и сердце. Сырая краснота исполосовала передние складки робы Па. Значит, он таки совершил убийство милосердия.

«Жутко медленного милосердия», – подумала Фу.

Ее облегчение продлилось половину сердцебиения, нарушенное отвратительным лязгом металла позади них.

Любая Ворона знала песню вынимаемой из ножен качественной стали. Однако Па только повернулся на звук, и свет факела отразился от стеклянно-черных глаз его маски. Па замер в ожидании.