Читать «Спасти Рюрика» онлайн - страница 93

Сердце сжалось, сделалось необычайно горько и досадно. Еще со вчерашнего дня, как он от себя это не скрывал, ему вновь остро захотелось навязчивой любви этой взбалмошной, неуемной, непостоянной, но такой оказывается привлекательной бой-бабы - Марфы посадницы. Истина - любить нужно только тех, кто любит тебя. Неправ Вяземский, основной инстинкт не уводит от главного пути, а помогает по нему идти. Аллочка? Нет, у нее размах не тот, не по моим нынешним меркам.

Открыл дверь плечом, вошел в душное, почти смрадное помещение с тяжелыми сводами. Громко, отчетливо, голосом, не терпящим возражений, произнес:

-Здравствуйте, господа - князья. Отныне будете писать, то, что я вам стану диктовать. Так-то.

-Сейчас, размечтался,- отлепился вдруг от дальнего угла воин с огромным мечом в серебряных ножнах и кожаном печенежском шеломе.- Очередь занимай.

Он приблизился к Юре, сверкнул своими голубыми, веселыми глазами, снял тяжелую перчатку, похожую на хоккейную крагу, протянул руку:

-Будем знакомы, Александр Гринвич, врач-уролог из Москвы. Здесь нахожусь под именем Гудбранда Хардштайна. Вы, так понимаю, впервые в своем историческом образе. Ничего освоитесь. Я сначала в то время попал, когда новгородцы уже стонали от Рюрика. Нет, думаю, неинтересно, лучше посмотреть с чего все начиналось. Пришлось заново перемещаться, химией надышался до нервного расстройства, башка до сих пор болит. А вы, каким образом в свою виртуальную оболочку внедрились? Портфельчик-то вон, на лавку положите. Вина не хотите? Знатное, из Царьграда. А, понимаю, сейчас.

Гринвич обернулся на мужиков, скрипящих перьями, грозно сдвинул брови:

-А ну, пошли отсюда! Потом маляву допишем, не до вас теперь.

Часть III

Спасти Рюрика

-Эй, Гридя, предстань, как лист перед травой!- пнул стену синим сафьяновым сапогом хёвдинг Гудбранд да так неловко, что тяжелые ножны варяжского меча ударили по коленке. Неприлично выругался, потер ушибленное место.- Сейчас закуски принесут, Юрий Константинович, поговорим. Никак не могу привыкнуть к этому железу.

В низкую дверь, обитую медью, ввалился нечёсаный детина в лосином кожухе и бельмом вместо правого зрачка. В единственном видящем, заточенном как хазарская стрела глазу: и почтение, и испуг, и некая насмешка. Что прикажет хозяин, то во взгляде и застынет. Под кожанкой - зеленая безворотая рубаха с короткими рукавами, утянутая толстой веревочной скрепой. Синие штаны из крупнотканного сукна заправлены в высокие шерстяные носки. На ногах лапти. За поясом кривой тесак в полруки, разорванное пополам левое ухо с золотой серьгой. Словно волки грызли. То ли воин, то ли разбойник с большой дороги. Раздул широкие ноздри, почесал бороду в хлебных крошках:

-Чего тебе, хёвдинг?

-Вели собрать повечерять, не видишь гость у меня?

-То-то что вижу, а как он сюда попал не пойму. Стража ни у ворот, ни у терема не видала. На князя новгородского Вадима Храброго похож.

-Похож, значит, он и есть.

-Князь грозился ваших русинов с Ильменя прогнать. Зачем же принимаешь, когда у тебя старейшины племен сидят, чтобы Рюрику челобитную писать?