Читать «Спасти пасика» онлайн - страница 21

– Да. Мне важно вернуться до утра…

– Счастливо добраться! – успел крикнуть Зубов, и послышался его смех с Бэлой. Печников не сомневался, что Зубов позовет и Наталью к себе в кровать, чтобы устроить маленькую групповую забаву.

Печников вышел из отеля и направился вновь к тому месту, где «неотложка» подобрала избитого им гея. Чуть меньше стало автомобилей и пешеходов. Часы показывали час ночи, и Виталий включил мобильный телефон, который сообщал, что было шесть непринятых звонков: четыре – от жены, два – от матери и один – от отца. Не дозвонившись до Виталия, жена, как обычно начала обзванивать его родителей, давая понять пожилым людям, что вот какой у них нерадивый сын, и тем самым заставляя всех быть в волнении и в поиске. Позвонив матери, Печников первым делом успокоил родителей. Затем он позвонил жене и сказал, что скоро будет дома. Остановившись возле угла, где совсем недавно лежал пострадавший от него человек, Виталий увидел на асфальте тротуара большое кровавое пятно. «Господи, какая большая лужа!» – со страхом подумал Виталий и невольно оглянулся, опасаясь, что кто-то может заметить его интерес к следам крови, которые еще не высохли и поблескивали в свете фонарей.

Печников остановил такси и через полчаса был дома. Он открыл своим ключом дверь в квартиру и, стараясь не шуметь, начал снимать обувь.

– Почему ты так поздно? – спросила тихо жена, неожиданный голос которой в темноте прихожей напугал Виталия. Печников вздрогнул, и тут же вспыхнул свет. Все те объяснения, что Виталий приготовил для жены, теперь вмиг показались ему особенно фальшивыми, но все же он сказал то, что наметил загодя:

– Маша, меня директор сегодня задержал, – ответил Виталий и понял, что ему трудно спокойно смотреть жене в глаза. «Не суетись и выдержи ее взгляд…» – мысленно говорил он себе, но, как назло, губы у него начали предательски растягиваться в улыбке, когда он увидел новый халат жены. Этот наряд и аккуратно уложенные в такое позднее время в прическу волосы, несомненно, предназначались ему. Жена стояла, скрестив руки на груди, в каком-то тяжелом бордового цвета новом халате, из-под которого выступала до самых пят белая ночная рубашка в голубой горошек. Виталий поджал губы, чтобы подавить улыбку, но это взорвало жену. Она поняла, что он сдерживает себя, чтобы не засмеяться.

– Неужели нельзя было позвонить?! – вскрикнула она и прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить сына. – Что за привычка у тебя появилась – отключать телефон?! – уже кричала женщина, чувствуя, что ее обманывают. Она решительно подошла к мужу и, втянув носом воздух у его лица, со злостью сказала: – От тебя запах спиртного и каких-то приторных бабских духов! – Как бы ни подготавливал себя к разговору с женой Печников, на ее крик он не мог ответить тем же, потому что не был приучен к наглому ответному напору, когда был нечестен и лгал. Он засомневался и поэтому начал на ходу придумывать новую причину задержки.

– Маша, я не хотел тебе говорить, но мы всем офисом ходили в ресторан по приглашению одного коллеги. Ты его не знаешь. Ему стукнуло пятьдесят. – Теперь Печников смотрел виновато, и это несколько смягчило жену. Она, молча, ушла из прихожей и скрылась на кухне, где в ожидании мужа читала книгу при свете настольной лампы. Мария была не красавица и любила мужа с первого дня знакомства, а за десять лет совместной жизни ее чувства к Виталию только усилились. Первые признаки того, что муж стал остывать к ней, появились пять лет назад, через год после рождения сына. Виталий противился тому, чтобы жена рожала еще детей, чего, напротив, очень хотелось Марии. Где-то глубоко в душе Виталий не желал еще детей, потому что предполагал, что все-таки встретит более интересную женщину и в случае развода один ребенок не будет большим препятствием. Приходясь дочерью, бывшему московскому чиновнику, Мария перед выходом замуж за Печникова уже имела собственную трехкомнатную квартиру в Хамовниках, на Фрунзенской набережной, что и сыграло главную роль в решении Печникова жениться на ней. Если до родов Мария вызывала некоторый интерес у Виталия, как женщина, то после она изменилась по его ощущениям в худшую сторону. У Марии после вскармливания обвисла грудь, а между ног выше коленей появился неприятный большой просвет, чего не было до родов. Если таз у женщины после родов расширился, то ягодичные мышцы, напротив, ослабли и теперь не возбуждали Виталия, как прежде. Однако самым раздражительным в Марии было то, что во время полового акта она требовала неглубокого проникновения для получения полного удовольствия. Виталий же всегда предпочитал грубое и предельно глубокое погружение в женскую плоть. Если до появления ребенка Виталий терпеливо удовлетворял прежде жену, а потом получал удовольствие сам, то после того, как жена подурнела, Виталия стали нервировать сексуальные особенности жены. Он чаще стал удовлетворять прежде себя, а о жене будто забывал. Мария готова была терпеть все, лишь бы муж был доволен ею. Она предполагала, что Виталий, возможно, стал изменять ей, но убедиться в этом, и выгнать Виталия для нее было большим злом, да и муж неизменно отрицал свою связь с другими женщинами. Мария, как многие любящие жены, любила в муже все – от запаха его нижнего белья до прикосновений его крупных и сухих ладоней к ее телу. Она тешила себя надеждой, что со временем муж ослабнет, как мужчина, и она неминуемо станет для него единственной и незаменимой. Таким образом, брак между ними теперь сохранялся больше в силу любви жены, расчета мужа и наличия общего ребенка.