Читать «Сон Геродота» онлайн - страница 61

– Как же так, кто имеет право запретить сыновьям хоронить родного отца?

– Что значит, кто имеет право? – нахмурил брови Сатурнин, – Рим – демократическое государство, и воля суверенного народа – для всех закон. Пока Сципионы не угостят народ, никто из дома гроб не вынесет, и точка.

– Именно так и обстоит дело, – вставил свое слово Главций, – сейчас молодые Сципионы ведут переговоры с народом, а Сатурнин как народный трибун будет в них участвовать.

В это время процессия, не доходя до форума, завернула в сторону Палатина и остановилась возле высокого белокаменного дома. Все вокруг было заполнено народом. Помощники трибуна, пустив в ход кулаки, расчистили путь к воротам дома.

– Дорогу, дорогу трибуну! – послышались в толпе отдельные выкрики.

Главций повернулся к Манилию и, подмигнув, спросил:

– Пойдешь с нами?

– Наверное, нет, – сказал Луций, – Сципионы приходятся мне дальними родственниками, и сейчас если покажусь вместе с вами – будет не совсем удобно, да и дела ждут.

Манилий расчистил себе путь в толпе и вышел к лестнице Вестфалок. Неподалеку стояли зеваки и ради забавы наблюдали разыгравшуюся перед ними сцену.

– Сыновья обязаны раскошелиться и угостить народ, как полагается. Всегда так было в нашем городе, – громко доказывал один из них.

– Ну и скупыми оказались наследники, – соглашался другой, совсем своего папашу не любят.

– Ничего, мы заставим этих сосунков широко раскрыть свои кошельки, дабы по достоинству почтить память их отца, – последние слова утонули во всеобщем хохоте.

Луций увидел, как Сатурнин подошел к наследникам покойного, потом бросил взгляд на ожидавшую дармовых харчей толпу. «Боги, куда катится этот город?» – невольно подумал он, но только повел плечами, будто говоря: «Это не мое дело…», и больше не смотря по сторонам, быстро пошел домой.

………………………………………………………………………………………………………………………………………

Той весной в Сицилии и в Африке дождями был уничтожен весь урожай пшеницы, что вызвало резкое подорожание хлеба, и, в конечном счете, голод. В государственных хранилищах запасы зерна достигли минимума, и килограмм пшеницы стоил уже десять сестерций, что было не доступно для большинства граждан. Конечно, были и другие продукты, но нехватка пшеницы вызвала повышение цен и на другие товары.

К октябрю среди римского пролетариата начались серьезные волнения. Страх перед голодом, словно болезнь, распространился по городу и проник во все слои общества. Перед приближавшейся зимой оставшаяся без куска хлеба голодная голытьба представляла реальную угрозу тем, кто еще имел этот кусок хлеба. Многие представители второго, третьего и четвертого классов вооружились и приготовились к защите своих домов и имущества от голодной толпы. Обеспокоенные положением в городе магистры обратились к сенату с просьбой выделить из казны дополнительные средства на закупку зерна в Египте и Галии, но, к сожалению, отцы города еще не осознали до конца приближающуюся опасность. Сенат почти единогласно заявил излишне усердным народным трибунам, что денег в казне нет, так как восстание рабов в Сицилии и война с варварами в Галии опустошила финансовые ресурсы Республики, и Рим стал банкротом. Те же, кто не имеет денег, будут голодать. Это, конечно, печальный факт, но это реальность.

В начале ноября о решении сената знал даже последний житель города, цены на хлеб сразу взлетели вверх. За несколько дней форум наполнился взволнованными и возмущенными жителями города, в основном представителями самого многочисленного пятого класса, пролетариями из Субуры и Эсквилина. Во избежание политического осложнения сенат прекратил заседания, а сами сенаторы разъехались по своим загородным виллам. «Чем большее количество голодранцев этой зимой отдадут богам душу, тем чище станет наш город», – сказал принцепс сената одному из своих клиентов во время личной беседы, и через несколько дней об этом знал уже весь город. Народный трибун Сатурнин созвал комицию плебеев и вынес на нее свой законопроект. Главное, к чему он стремился, было желание предстать перед народом в качестве единственного защитника его интересов. Из-за бегства сенаторов за пределы города, а также из-за того, что остальным на собственной шкуре пришлось испытать, что значит подорожание хлеба, оппозиции в отношении Сатурнина в городе не было. Весь пролетариат Рима, а так же представители четвертого, третьего и второго классов, перешли на сторону трибуна, а в начале декабря на его сторону стал весь Рим.

– Этому пламенному оратору форум прямо-таки смотрел в рот, ловя каждое его слово. Сатурнин и сам верил в то, о чем говорил, тем более, что выражение лиц собравшихся в толпе слушателей ему говорило: «Ты можешь стать властителем мира, стать нашим властелином». Еще бы, когда за твоей спиной такая многочисленная толпа, при случае сметающая все на своем пути, что значит в сравнении с этим быть просто сенатором или даже консулом?

Сенаторам пришлось-таки вернуться в Рим, народное собрание единогласно приняло законопроект Сатурнина, казной же заведовали отцы города.

– Если не хотите лишиться головы, дайте мне денег для закупки зерна горожанам, – грозным голосом обратился народный трибун к вызванным на форум сенаторам, побледневшим от страха и стыда.

Деньги он получил, и бразды правления городом взял в свои энергичные руки. Его друзья, Главций, Лабиний и Луций Манилий завладели всем форумом и Вернувшиеся по одиночке сенаторы очень скоро обнаружили, что власть в городе перешла в руки уличной толпы. Теперь они и рады были возобновить заседания сената, но пролетарии Субуры и Эсквилина перекрыли все подходы к Капитолию и никого туда не пропускали, а само здание сената, стоящее на склоне горы, Сатурнин как трибун закрыл по причине отсутствия сенаторов и у входа в него поставил стражу из своих верных сторонников. Фактически, сенат оказался распущенным, и созвать его теперь мог только один из консулов; но младший консул Фимбрия после всего пережитого заболел и слег в постель, старший же консул, победитель в борьбе с германцами, великий Гай Марий вместе со своими непобедимыми войсками защищал северную границу империи. В конечном счете, сенаторы пришли к выводу, что только старший консул может справиться с беспорядками в Риме, и, несмотря на великий страх отцов города перед этим честолюбивым полководцем, они не нашли иного выхода, как, скрипя сердцем, призвать в Рим его третьего основателя.