Читать «Солоневич» онлайн - страница 23

На пристани закрепиться не удалось. По молодости лет и при отсутствии «дипломатичности» студенты отказались выпить «рюмку мира», предложенную ветеранами пристани, пренебрегли скудным угощением, которое те выставили на импровизированный стол из необструганных досок: чёрный хлеб, солёные огурцы и прочая простонародная закуска. Отказ студентов был в принципе оправдан, потому что в качестве питья грузчики употребляли денатурат, химические добавки которого вызывали слепоту. Для Ивана это был верный шанс утратить зрение навсегда. Но других, более цивилизованных напитков, не было: «Россия ещё переживала сухой режим, введённый Николаем II — водки нельзя было достать почти ни за какие деньги. И петербургские грузчики пили денатурат… А как без денатурата? Работать в петербургском климате приходится под дождём или под снегом… Ветер с залива пронизывает насквозь; туман, оседая, покрывает груз тонкой ледяной коркой — истинно собачья работа».

Солоневич вспоминал: «Грузчики восприняли наш отказ как некое классовое чванство. Стакан денатурата был выплеснут в физиономию одного из студентов. Студент съездил грузчика по челюсти. Грузчики избили бы и студента, и всех нас, вместе взятых, если бы мы, презрев наше тяжелоатлетическое прошлое, не занялись бы лёгкой атлетикой: бегом на довольно длинную дистанцию при спринтерских скоростях. Так кончилось наше первое „хождение в народ“…»

Между тем с продовольствием в Питере становилось всё труднее. Как отметил Солоневич в «Диктатуре слоя»: «Дело стояло всерьёз: хлеба в городе уже не было: первая ласточка тридцатилетнего голода. Я жил чёрным рынком и редакционными авансами». Пригодились родственные связи: на окраине города, на Чёрной речке, в неказистом деревянном доме жил двоюродный брат — Тимофей Степанович Солоневич, он же — Тимоша. С ним Иван «кооперировался», чтобы совершать поездки в Лугу, Тосно и прочие места подобного рода, чтобы купить хлеб, муку, сало и другие продукты у мужиков. Эти поездки Солоневич называл «первым опытом революционного товарооборота».

Позднее Иван использовал биографию брата Тимоши для иллюстрации своего излюбленного тезиса о том, что пролетарская (и все другие) революция враждебна интересам трудовых людей. Простой деревенский парень Тимоша приехал в Петербург, устроился на завод Лесснера, получил профессию металлиста и накануне Февральской революции зарабатывал больше, чем Иван журналистикой. Деньги откладывал, чтобы лет через десять открыть собственную авторемонтную мастерскую. По митингам и партийным кружкам он не ходил, потому что был человеком практичным, по выражению Солоневича, — «средним рабочим страны».

После февраля Тимошу не раз «заманивали» в партии. Как отметил Солоневич, «тогда — в 1917 году — ещё уговаривали. И на каждом заводе были свои эсэровские, эсдековские и всякие иные партийные товарищи, которые „подымали завод“ на массовое действо. Нельзя скрывать и того прозаического обстоятельства, что на каждом заводе есть достаточное количество людей, которые предпочтут шататься по улицам вместо того, чтобы стоять за станком. Тем более что заработная плата — она всё равно идёт».