Читать «Соловецкий патерик» онлайн - страница 2

Иноческая жизнь, и по назначению и по свойству своему, есть внутренняя, сокровенная. Хотя внешние события, совершавшиеся с какою-либо обителью, и привлекают, главным образом, внимание повествователей; но для истории монашества они имеют значение второстепенное, так как главною целью подвижнической жизни служит спасение души. Не борьба с внешними врагами, не успехи материальной и промышленной жизни, не деятельность исключительно среди мира для целей земных–назначение иноков, а борьба с внутренними врагами спасения, совершающаяся в тайной храмине души, успехи жизни нравственной, деятельность в высшей степени духовная–вот призвание инока. Подвиги на этом поприще большею часть остаются известны одному всевидящему Богу.

В первые времена христианства, когда иночество, быстро развившись в пустынях Египта, поразило свет противоположностью правилам мирской жизни, многие собирали сведения о подвижниках и описывали их образ жизни. Из этих описаний составились Патерики, Лавсаики, Луг духовный. Посетители отшельников были люди благочестивые, искавшие назидания и записывавшие поучительные изречения и подвиги благочестия древних отцов.

В настоящее время монашеская жизнь есть уже явление обыкновенное. Многие не считают подвигом того, что люди, отказываясь от связей семейных и гражданских, от удовольствий мира, заключаются в стены какой-либо обители; не ставят в особую заслугу того, что инок проводит большую часть дня в церковной службе и молитвах. Подчиненный строгому монастырскому уставу относительно пищи и безпрекословного повиновения настоятелю, смиренно проходящий свое звание без особых подвигов, инок часто сходит в могилу неведомым никому. Посетители обителей говорят о зданиях и местоположении, личных впечатлениях своих, иногда о порядке службы, но духовная жизнь иноков для них закрыта. Сами иноки, частью по смирению, а частью по многосложным послушаниям, не ведут летописей своих обителей. Они не предают памяти потомства подвижнической жизни своих собратий, и таким образом черты особенных доблестей, проявляющиеся в обителях, остаются незамеченными. Если бы в каждой обители составляли сведения о замечательных иноках и эти сведения сохранялись при монастырском архиве, тогда список подвижников был бы полнее и у многих исправились бы неточные понятия о монашестве.

Если мы проследим жизнь Соловецкого инока от поступления его в монастырь до кончины, то увидим, что и обыкновенная жизнь его есть подвиг.

Только искренняя, твердая решимость всецело служить Богу для спасения души своей может побудить кого-либо искать пристанища на пустынном Соловецком острове. Этот остров отделен от обитаемых мест, по меньшей мере, на сорок верст волнами Белаго моря, прекращающего своими льдами на восемь месяцев сообщение с берегом. Скудная растительность его, восьми–месячная темная зима с туманами и постоянною сыростью, не особенно привлекательны для жизни, кроме выгоды уединения и удаления от мира. Казалось бы после этого, одной решимости жить на таком острове достаточно было бы для доказательства искреннего желания монашеской жизни: однако никто не принимается прямо в число послушников. Всякий, приходящий в обитель, живет первоначально в качестве годового богомольца, каких бывает постоянно не менее 300 человек, помещающихся вне монастыря в трех зданиях, или и внутри монастыря, смотря по нужде и удобству в разных мастерских. В течение года ищущий монашества, трудясь в послушаниях, имеет довольно времени размыслить – способен ли он к монастырской жизни, узнать братство, в среде которого желает подвизаться, и усмотреть для себя духовного отца, которому мог бы довериться в духовной жизни. Если, по прошествии года, намерение его остается неизменным, то монастырское начальство еще внимательнее наблюдает за ним и лишь чрез несколько лет приписывает к разряду послушников. Никому из приходящих не делается предпочтения; все наравне пользуются одинаковою пищею, в отдельной от иноков палате, одинаковую имеют одежду, помещаются в общих каморах, и, по распоряжению нарядников, все наравне выходят на труды. Обращается внимание только на крепость телесных сил, и малосильным назначаются занятия легчайшие. Среди этих послушаний, с одной стороны, скоро обнаруживаются люди своевольные и легкомысленные, а потому и неспособные к иноческой жизни; а с другой – труды, непроизвольные и не всегда приятные, приучают дух к смиренномудрию, покорности и терпению. Все подвижники, проходившие с пользою поприще новоначалия, с умилением вспоминают об этом времени. Не скоро труженик удостаивается получить особую келью; еще более проходит времени до облечения его в рясофор. Он достигает этого долговременными подвигами благочестия и не легкими трудами, и потому принимает с радостью и веселеем. Редкий удостаивается пострижения в мантию ранее 10 лет по вступлении в монастырь. День пострижения бывает днем духовного торжества для постригаемого и для всех, потому что можно ли не радоваться инокам, видя сопричисление к их сонму истинного раба Божия! Можно ли не веселиться и самому постригаемому, достигающему, после многолетних усилий, исполнения своих искренних желаний! Сердце и стороннего зрителя не может не умилиться при трогательном обряде пострижения, в котором будущий инок, отрицаясь мира и всех его страстей, в трогательных обетах девства, нестяжания и послушания, восприемлет на себя благое иго Христово. Как новорожденное дитя в таинстве крещения поручается восприемнику для наставления его в истинах веры и благочестия, так и новопостриженный инок торжественно пред алтарем, от святого Евангелия, как бы от руки Христовой, предается, как сын, духовному отцу, имеющему научить его подвижничеству.