Читать «Соловецкий патерик» онлайн - страница 101
Unknown
Я знал в Москве простого мужа Гр. Фед – ча, по прозванию Гончара. Он был знаком митрополиту Платону и пользовался его расположением. Однажды между разговорами о спасении, Гончар сказал Владыке: «научи меня молиться». Платон велел ему творить молитву Иисусову. Послушал Гончар, начал творить молитву и потом просил у Платона дальнейших наставлений. Владыка послал его в Пешношский монастырь к иеромонаху Самуилу. Пошел к нему Гончар, посоветовался, и возвратился домой в крайнем молчании; оставил всю домашнюю заботу; устроил себе в доме укромный чуланец; поставил в оном образ с лампадкою и начал безмолвствовать. В церковь же ходил всегда и был до смерти церковным старостою. За смирение и мидосердие к нищим, Бог явил ему его кончину.
В Отенском Новгородском монастыре был известный мне любитель безмолвия и сердечного трезвения, монах Патермуфий. Он жил в Отне, пока народу ходило туда мало; когда же провели туда новую широкую дорогу от Новгорода, Патермуфий бежал, и начал жизнь юродственную. Митрополиъ Гавриил, уважая его, позволил пребывать, где захочет. И жил он в Новгороде и Петербурге, где попало, и часто по ночам при церквах молился. Ходил в чем попало; я видал его сидящим на распутиях с несколькими в руках копейками, как бы милостынею; но что ему давали, все раздавал нищим. Иногда видал в Хутынском Ореховском саду, сидящего суток трое и сильно искусанного комарами. Он тридцать лет ни с кем не говорил. Все священное и отеческое писание знал вполне; имел дар прозорливости и разсуждения. Кто с верою спрашивал о чем, отвечал минами, и верно. Скончался и погребен в Невской лавре.
Знаю и ныне богоугодных подвижников, в трезвении сердечном занимающихся Иисусовою молитвою; но Испытующий сердца и утробы и считая множество звезд, знает и видит их лучше меня.
Схимонах Никодим
Овдовев, Никодим поместил единственную дочь в девичий монастырь и пришел в Соловецкую обитель. Здесь он с ревностью и усердием трудился во многих послушаниях, долгое время состоял главным управителем просфорной и потом определен пономарем в больничной церкви. Но душа его горела желанием пустынного безмолвия. Пробыв некоторое время в пономарской службе в первый день четыредесятницы, рано утром, он скрылся из монастыря. Скоро узнали о месте его пребывания, но архимандрит Дмитрий, ради всеобщего говения, не позволил тревожить его в пустынном пребывании. Чрез неделю же, призвав в монастырь, за самовольный поступок, сперва подверг его церковной епитимии, так что Никодим целую неделю в веригах в церкви клал земные поклоны, а потом, удовлетворяя его стремлению к пустынному житию, с благословением отпустил на безмолвие. Келья Никодима находилась в четырех верстах от монастыря, между горами в глубокой лесной лощине. Близ кельи был выкопан им колодезь и разведен огород для посадки овощей. Со всем усердием он подвизался здесь в посте и молитве, носил вериги, питался сухим хлебом, смягченным водою; вареную пищу употреблял только в праздники; масла на его трапезе никогда не бывало. В великий пост, усугубляя молитвенное правило, Никодим прочитывал все четыре Евангелия каждодневно. Кроме поклонов, для утруждения своего тела, он подолгу стоял на молитве с простертыми руками, в образ креста Иисусова, и сему подвигу наставлял своего сподвижника, жившего в другой пустыни. Для всегдашней памяти о смерти, у него пред кельею был устроен гроб. Всех приходящих принимал с ласкою и добродушием, и, по заповеди страннолюбия, угощал картофелем и ягодами. Прожив в пустыне 17 лет, Никодим сделался болен от простуды и привезен в монастырь, где, по приятии схимы, с хританским напутствием, окончил свою подвижническую жизнь в 1854 году, ноября 3 дня.
