Читать «Солдатами не рождаются (Живые и мертвые, Книга 2)» онлайн - страница 439

- Ты не обижайся. Сама посуди: удобно ли человеку, чтобы он пришел, а ты в коридоре сидела? А разговор с ним должен быть с глазу на глаз. Чай подогреть хотела, иди подогрей, мне идти надо.

Она молча вышла, а Гриша, разминувшись с ней в дверях, вошел со своей картошкой.

- Сам-то ел?

- Ел.

- Значит, с новой хозяйкой познакомились? - спросил Серпилин, принимаясь за картошку.

- Познакомились, - сказал Гриша и, словно угадав, что Серпилин хочет знать его мнение о ней, добавил: - Она ничего, трудовая.

- А мать что о ней думает? - спросил Серпилин.

- А ничего мать о ней не думает. Мать только об отце и об отце.

- Не успокаивается?

- Наоборот.

Мальчик опять горестно мотнул головой.

- Как успехи? - спросил Серпилин.

- Я вам первого числа письмо написал. За весь январь месяц.

- Не успел получить. Придется доложить устно.

- Кругом пять, только по немецкому три.

- Почему по немецкому три?

- Заниматься им неохота.

- Ну, это ты брось, это со мной не пройдет. Мне самому с ними заниматься неохота, а приходится.

- А я ничего не говорю, - сказал Гриша. - Я эту тройку исправлю.

- Садись, чего стоишь?

Мальчик сел, положил руки на стол. Серпилин заметил, что хотя они и чистые, но в царапинах и ссадинах, как и в прошлый раз, - угольная пыль.

- Опять уголь разгружали?

- Ага.

- Тогда извиняюсь, что сказал тебе "шляешься".

- Шляться некогда, - сказал мальчик. - За январь девять раз разгружали. Топить стали все же больше.

Сказал с достоинством, как будто это именно от него зависело. А впрочем, по сути дела, так оно и есть.

- Им вчера картошку за это выдали, - сказала вошедшая с чайником жена сына. - Вот он вас и угощает. А вчера нас угощал.

- При чем тут это? - недовольно сказал Гриша тоном старшего, разговаривающего с младшей. - Молчала бы лучше.

Серпилин уже расправился с картошкой; тогда, перед вызовом, пообедал сам не заметил как, а сейчас оказалось, действительно голоден. Жена сына налила ему чаю, и он, быстро отхлебывая глоток за глотком, спросил у нее:

- Когда завтра на фабрику пойдешь - с утра?

- Нет, мне в обед велели, - ответила она, и он подумал еще раз о том, о чем уже думал: правильно, пусть идет; аттестат буду переводить, а идти все равно пусть идет.

- Утром приду, застану тебя?

- Застанете. Я чаем вас напою. Может, спать днем ляжете, если не выспитесь. А я с Олей на бульвар пойду, пока спать будете.

- А вы обратно на фронт поедете? - спросил Гриша, когда Серпилин допил чай и встал.

- Да.

- И все время там будете?

- Да пока вроде в тыл отправлять не собираются. Так что пиши, куда писал, полевая почта прежняя. - Серпилин усмехнулся собственному, вдруг вспыхнувшему мальчишескому желанию похвастаться, что едет теперь на фронт командующим армией.

- Тогда ясно, - сказал Гриша.

И за этим "ясно" стояло, что помнит и надеется на обещание Серпилина и поэтому не заводит сейчас лишнего разговора о том, чтобы ехать на фронт. Разговор будет летом, когда кончит семилетку, а пока все ясно.

"Да, ты серьезный человек", - подумал Серпилин. И ему захотелось невозможного и неправильного: теперь же, послезавтра, забрать этого серьезного человека от матери с собой на фронт.