Читать «Солдатами не рождаются (Живые и мертвые, Книга 2)» онлайн - страница 390

Ночью с тревогой подумал, как будут расставаться утром, а оказалось все просто. Это она так сделала, что оказалось все просто. И ничего лишнего и глупого друг другу утром не сказали. А ночью он говорил ей много лишнего и глупого. Даже сам удивлялся, считал себя уже неспособным на такую нежность к женщине и на такую благодарность к ней.

Он говорил, а она молчала. Потом сказала: "Какой ты нежный". Сначала сказала: "Я не думала, что ты можешь быть таким грубым", а под утро: "Я не думала, что ты можешь быть таким нежным".

Ничего удивительного. Он и сам давно забыл, каким он может быть грубым, или нежным, или еще каким-нибудь.

Кто знает, может быть, он с такой силой жег себя все эти полтора года воспоминаниями о жене, что они выгорели дотла. Или это только так кажется сегодня? Он подумал об этом, когда утром запнулся, прежде чем сказать ей: "По-моему, я люблю тебя".

Говоря это, он не вкладывал в слово "люблю" какой-то особенный, необыкновенный смысл, который как бы отделял это слово от всех других и необъяснимо приподнимал над ними. Само по себе это слово в общем-то ничего не значило, - просто он не нашел других слов для того, чтобы коротко сказать ей самое главное: что он уже не может представить себя без нее.

Да, с ними произошло чудо. И он шел и улыбался этому чуду. И так, продолжая улыбаться, вошел к себе в подземелье, увидел сидевшего за столом и пьющего чай Ильина и сел за стол напротив него, все еще не заметив своей улыбки.

Ильин наклонил чайник, молча налил и пододвинул кружку. Ни вчера, когда все это началось, ни сегодня, когда кончилось, он, несмотря на всю свою молодую строгость, не осудил Синцова. За время их совместной службы Синцов всегда был в его глазах безотказным человеком, старавшимся взять на себя больше всех, и когда такому человеку вдруг повезло с бабой, можно сказать, само счастье пришло в руки, - в чем его тут можно упрекнуть? Ровно ни в чем, считал Ильин. Завидно - это другое дело!

Сделав все, что от него требовалось, чтобы оставить комбата вдвоем с этой женщиной, Ильин считал, что имеет право на откровенность с его стороны теперь, когда она ушла.

- Ну, как же у вас с ней получилось? - спросил он, дождавшись, пока Синцов выпил полкружки чаю.

- Все хорошо. Лучше не бывает. Спасибо вам, ребята. - Синцов поднял глаза на Ильина.

И хотя глаза у него были добрые и даже веселые, но было в них что-то другое, удержавшее Ильина от попытки узнать подробности.

- Долей чаю.

- Тогда больше вопросов нет. - Ильин долил кружку. - Пей. Пока тебя не было, Туманян звонил. Вызывает к себе комбатов на девять ровно.

- Вчера всех нас, грешных, вызывали, - сказал Завалишин, вошедший, пока говорил Ильин, - разъясняли, как щадить, если капитулируют, а сегодня вас будут накачивать, как добивать, если упрутся.

- Похоже, что так, - сказал Синцов. - У Ермакова был в дивизионе, им до полного боекомплекта довели.

- Значит, ударим. - Завалишин вздохнул. - А ночью, по совести говоря, уже настроения воевать не было.

- Ну это у тебя не было, а у комбата... - не удержался Ильин.