Читать «Сокровища Кряжа Подлунного (Фантастико-приключенческая повесть)» онлайн - страница 25

- Обидно, двух шагов до финиша не дойти и сойти с маршрута. Но… - он умолк и, сжав свой точно ссохшийся кулак, резанул им воздух, - в походах без жертв не обойтись…

Эти слова были единственным упоминанием о близкой кончине, которые сорвались с уст Рубичева за весь их долгий последний разговор. А когда покусывавший себе губы, чтобы сдержать рвущийся из сердца крик, Стогов обнял в последний раз товарища, Рубичев, вдруг перейдя на «ты», напутствовал ученого:

- А на Незримый, Михаил Павлович, взойди непременно. Он нам с тобой себя проявил. Теперь уверенно можно сказать - там такая энергетическая кладовая - на всю Сибирь хватит!

Эти слова бесстрашного геолога прочно поселились в душе Стогова. Отныне экспедиция на Незримый стала делом его чести ученого, клятвой верности погибшему другу. Теперь в будущей экспедиции на Незримый он уже не мог, не имел права отступить, он должен был стать победителем.

Но как без риска для жизни товарищей, без риска для собственной жизни вступить на этот пятачок радиоактивной пустыни, как и чем побороть это предательское смертоносное излучение.

Излучение… Подобно коварному убийце, невидимо и неслышимо таясь во мгле еще не познанного, прокрадывалось оно к отважным пионерам науки, проторявшим человечеству пути в бесконечные глубины атома. Точно недремлющий Цербер стерегло оно тайну и могущество новой силы, идущей на смену привычному топливу, силы, способной принести счастье и изобилие людям, обновление нашей древней и пока еще порядком неустроенной планете.

Лучшие годы своей жизни отдал Стогов штурму неприступных твердынь микромира. О, Михаил Павлович лучше чем кто-либо другой знал и великую мощь и великое коварство чудовищного аккумулятора энергии, именуемого атомом. И не он ли, русский профессор Михаил Стогов, был всегда в первых рядах борцов за мирный атом?

Тяжела, поистине трагична была эта борьба. День шестого августа 1945 года - день первого явления миру новой энергии стал датой начала великих бедствий человечества. Величайшей исторической несправедливостью было то, что с первого шага смирившийся, впервые покорившийся человеку атом попал в недобрые, враждебные людям руки дельцов и политиков, готовых умертвить мир во имя оттяжки собственной смерти.

И потому впервые расщепленный людьми атом вступил на землю не в радостном сиянии негасимых электрических солнц, не в напевных гудках могучих двигателей и бодрящем шуме станков и турбин. В пламени и грохоте взрывов, в тучах смертоносного пепла и пыли, в душераздирающих воплях и проклятиях беззащитных людей ворвался на планету расщепленный атом. Не радость и надежду, а гибель и отчаяние посеял он на земле.

Стогов помнил и безжизненные улицы некогда цветущих японских городов, и засыпанные черным пеплом Бикини рыбачьи суда в Тихом океане. Он видел глаза японских девушек, цеплявшихся, как за последнюю надежду выжить, за утлых бумажных голубков, глаза, в которых соседствовали ужас и надежда. Людей, переживших трагедию Хиросимы, спасали не голубки и поверья, на помощь им спешило человеческое сознание.