Читать «Созидатель. Вячеслав Заренков» онлайн - страница 77

Лавры и Лувры

Оказавшись во Франции в 1999 году по приглашению ассоциации содействия промышленности и предпринимательству, основанной еще Наполеоном, для получения золотой медали за проект «Морской фасад», который был реализован с применением монолитной технологии, Вячеслав Заренков не отступил от своей давней традиции. Он, как всегда, как это бывало в любом новом городе, посетил несколько музеев и картинных галерей. И Лувр в том числе.

Вячеслав Адамович бродил меж полотен, пока не остановился как вкопанный посреди зала. Перед ним была «Святая Анна с Марией и младенцем Христом» кисти Леонардо да Винчи. Работа великого мастера перенесла русского бизнесмена из суеты галерейного бытия в иной мир, который, наверное, и называется «вечностью». Так он стоял перед ними, перед Анной, Марией, Христом, позабыв обо всем. А когда очнулся и посмотрел на часы, с удивлением обнаружил, что, действительно, долго «отсутствовал». Три часа пролетело! С тех пор Вячеслав Адамович стал собирать информацию об этом полотне, все, что только возможно, чтобы еще глубже понять тайны Мастера и раскрыть для себя его грани таланта.

Живопись Заренков очень любил. В советское время, когда покупка картин была немыслимым делом, он украшал стены квартиры репродукциями, купленными в киосках. Но, построив загородный дом, решил, что настало время настоящих полотен, написанных маслом. В один прекрасный день вместе с Галиной он отправился на Невский проспект, в Катькин сад, где художники продают свои произведения. Долго ходили они по рядам, все увидели, но… как-то не тронуло. Так и вернулись ни с чем. На следующий день жена уехала к родственникам, а Вячеслав Заренков с чапаевской решительностью помчался в магазин «Художник». Он купил все, что нужно для рисования. Вернулся домой, поставил мольберт на балконе, закрепил раму с холстом, приготовил краски и – что же дальше? Первый мазок требует смелости. И сюжета. Что будем писать?

Готовая картина была перед глазами. Соседский покосившийся дом с деревянными стенами, черепичной крышей, трубой и вьющимся из нее дымком. Рядом – березы, яблоня, рябина и кусты сирени. Чуть поодаль газон и дорожка к дому. Да покосившийся забор, да старый колодец.

Он приступил. А когда окончил, то снова, как в Лувре, не поверил глазам! – на часах десять вечера.

Дебютант-живописец повесил картину на видное место.

– Ну вот, а ты говорил, что хорошую картину невозможно найти, – вернувшись, одобрительно сказала жена.

– Это моя.

– Конечно, твоя. Сколько стоит?

– Я ее сам написал…

– Хватит сказки рассказывать! – и Галина легонько дотронулась до уголка, где краски еще не подсохли. – Ого! Я и не знала, что ты умеешь писать!

– Я и сам не знал, если честно.

Так, в сорок с хвостиком, Заренков вошел в разряд начинающих художников. Он бы, может, и не входил туда, – зачем ему лавры и лувры? – но жить без кисти и красок больше не мог. Живопись стала его страстью. Теперь он ощущал в себе эту потребность – изображать красоту, транскрибировать Бога. Ведь холст – это память о твореньях Его.