Читать «Созидатель. Вячеслав Заренков» онлайн - страница 119

А его Галя носила фамилию первого мужа своей матери – Юнисова.

В их районе не было десятилетки. Поэтому Галя, окончив восемь классов, поехала в город Иваново поступать в педучилище. Хотела стать учителем начальных классов. Перед началом вступительных экзаменов надо было сдать «музыкальный урок». Девушку завели в класс, педагог взял ноту на фортепиано, – Галя впервые увидела инструмент именно здесь! Но ни ритм, ни тональность, ни песня ей не дались.

– И хорошо, что так, – успокоила дома мать. – На какие бы деньги я учила тебя? Моя пенсия всего 52 рубля, ни на что не хватает.

Анастасия Ивановна последние годы своей трудовой жизни работала кондуктором в общественном транспорте. Она сидела на переднем сидении в вывернутом наизнанку овчинном тулупе, огромная, толстая, но очень добрая женщина.

– Не горюй, дочь, – сказала мать. – Пойдешь работать – туфли себе сможешь купить. Эх, не горюй! Эка беда – не поступила!

Настоящую беду Анастасия Ивановна знала в лицо.

Сама она родом была из Костромской губернии. Родители жили в селе, дом был в два этажа. На первом торговали, на втором жили. Продавали пряники, которые сами пекли. Деньги вкладывали то в лес, который нужен в строительстве. То в землю, на которой пахали, чтоб была своя мука для пряников. Не богато, но точно не бедно жили Анна и Иван Копровы. Рожали детей и работали, пока не пришла новая власть. Началось раскулачивание, из амбаров все выгребли, хозяйство разорили, а дом селяне подожгли из зависти.

Иван не смог этого пережить. В один час он лишился всего, что всю жизнь строил. Умом тронулся, поместили его в скорбный дом. Анна, жена его, померла вскоре. А дети пошли в люди. Анастасии тогда было четырнадцать лет. Взяли ее в соседнем селе в няньки. Работала девочка за еду. И была счастлива, когда смогла купить себе свою первую вещь – плюшевую тужурку с рукавами.

Эту тужурку она сохранила. Даже Галя ее повидала – они ею укрывали в подвале картошку, чтоб не померзла.

Анастасия в зрелых годах стала женщиной крупной. А вот родная сестра ее, Прасковья, была тоща. Она ходила целыми днями с одного конца города Фурманов на другой, не ходила, а бегала. То одна, то с попом. Они крестили детей по округе. Прасковья жила под Богом и не боялась, кто чего скажет. Анастасия дома иконы хранила, но веру никому не показывала. Да и кому это надо? В Фурманове храм переделали под овощехранилище. А потом под молочный завод. И когда тимуровский отряд, где состояла Галина, пришел сюда на экскурсию, то все объелись мороженого и от счастья так забылись, что потеряли ключ от штаба тимуровского. Никто ни слова не сказал тогда про то, что раньше здесь была церковь…

– Мама, а куда мне работать? Кто меня примет в пятнадцать лет? – вернула Галина свою мать из омута воспоминаний.

– Придумаем что-то.

Все образовалось само по себе. Женился брат, и невестка с диковинным для этой глуши именем Луиза (назвали ее так в честь героини какого-то французского фильма) сказала, что у них в процедурном кабинете есть вакансия.