Читать «Собрание сочинений Том 5» онлайн - страница 286
Николай Семёнович Лесков
— Вы получили письмо от матушки?
— Да.
— Нельзя ли его видеть?
— Нет; его нельзя видеть, — отвечал Кольберг, — и вы должны не повторять этой просьбы до тех пор, когда я сам найду нужным это исполнить.
XXXVI
Он не скоро это исполнил — и зачем он исполнил это? О, сколько было бы лучше, если бы я никогда не узнал того, что сделалось с теми, кого любил я, в мое отсутствие.
С этой поры я видел Кольберга всякий день — и, глядя на его вдохновенное лицо, думал:
«Что за тайна связывает этого человека с моею матерью: может быть, она его любила, когда еще не была женою моего отца; может быть, он о сю пору ее любит».
— Господин Кольберг! — спросил я его однажды, когда мы сидели вдвоем: я читал книгу, а он рисовал карандашом эскиз будущей картины.
Он обернулся.
— Знаете, что я хочу вас спросить?
— Нет, не знаю.
— Не будет ли на этой картине, которую вы сочиняете, лицо моей матери?
— Будет.
— Зачем вы его так часто рисуете?
— Потому, что оно прекрасно.
И он положил карандаш и закрыл руками глаза.
— Господин Кольберг! — продолжал я.
— Спрашивайте.
— Как это было?
— Что?
— Maman и вы…
Он рассказал мне странную историю, в которой сам играл роль жалкую, а моя мать, по обыкновению, святую и миссионерскую: он был дерптский студент, бурш, кутила и демократ; мать — христианка. Он был происхождения ничтожного; она — баронесса. Он за нее сватался — ему отказали, — он не переставал ее любить, искал забвения в искусстве, искал смерти на баррикадах, и остался жив для того, чтобы встретить ее вдовою. Он снова предложил ей руку и снова получил отказ, но на этот раз уже не от ее родителей, а от нее самой.
— И вы знаете, кто этому был виноват? — заключил он, — виновник всего этого
— Я!
— Да; она отвечала мне: «И половина сердца не может отвечать целому, а мое целое принадлежит все моему сыну». Взамен любви она предложила мне свою дружбу, и я жил ею, но когда ее не стало, я буду жить любовью к вам!
— Кого не стало? — вскрикнул я.
— Кого!..
— Разве вы поссорились с maman?
— Да, мы разладили.
— На чем?
— Я вам это скажу завтра.
Я с нетерпением ждал этого завтра и не знал, как начать, но Кольберг предупредил меня сам и довольно грубо; он сказал мне:
— Вы теперь достаточно сильны, чтобы узнать о том, что случилось…
— С maman!
— Нет; с девушкою, которую зовут…
— Христя!
— Да.
— Что с нею?
— Ровно ничего.
— Как это?
— Ее больше нет.
— Она умерла?
— Умерла. Хотите прочесть об этом?
— Очень хочу.
И я взял из его рук письмо maman от довольно давней уже даты и прочел весть, которая меня ошеломила. Maman, после кратких выражений согласия с Кольбергом, что «не все в жизни можно подчинить себе», справедливость этого вывода применяет к Христе, которая просто
«Я укоряю себя за эту девушку, — писала maman, — я слишком высоко подняла в ней тон — и это ее сгубило. Принимая вещи обыденнее, она была бы счастливее, и…»