Читать «Собрание сочинений в шести томах. Том 4. Книги стихов» онлайн - страница 30

Но грустен, взволнован и нежен

Ты только в святилище тьмы.

И слаще хвалы серафима

Мне губ твоих милая лесть...

О, там ты не путаешь имя

Мое. Не вздыхаешь, как здесь.

Когда в тоске самоубийства

Народ гостей немецких ждал,

И дух суровый византийства

От русской Церкви отлетал,

Проводила друга до передней,

Постояла в золотой пыли.

С колоколенки соседней

Звуки важные текли.

Брошена! Придуманное слово, —

Разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

Покинув рощи родины священной

И дом, где муза, плача, изнывала,

Я, тихая, веселая жила

На низком острове, который, словно плот,

Остановился в пышной Невской дельте.

О, зимние таинственные дни,

И милый труд, и легкая усталость,

И розы в умывальном кувшине!

Был переулок снежным и недлинным,

И против двери к нам стеной алтарной

Воздвигнут храм Святой Екатерины.

Как рано я из дома выходила,

И часто по нетронутому снегу

Свои следы вчерашние напрасно

На бледной чистой пелене ища,

И вдоль реки, где шхуны, как голубки

Друг к другу нежно, нежно прижимаясь,

О сером взморье до весны тоскуют,

Я подходила к старому мосту.

Там комната, похожая на клетку,

Под самой крышей в грязном шумном доме,

Где он, как чиж, свистал перед мольбертом

И жаловался весело, то грустно

О радости не бывшей говорил.

Как в зеркало, глядела я тревожно

На серый холст, и с каждою неделей

Все горше и страннее было сходство

Мое с моим изображеньем новым.

Теперь не знаю, где художник милый,

С которым я из голубой мансарды

Через окно на крышу выходила,

Чтоб видеть снег, Неву и облака,

Но чувствую, что Музы наши дружны

Беспечной и пленительною дружбой,

Как девушки, не знавшие любви.

ЗАРЕ

(с португальского)

Тот счастлив, кто прошел среди мучений,

Среди тревог и страсти жизни шумной,

Подобно розе, что цветет бездумно,

И легче по водам бегущей тени.

Так жизнь твоя была чужда заботе,

Как тонкий сон, но сладостный и нежный:

Проснулась... улыбнулась... и небрежно

Вернулась ты к нарушенной дремоте.

Июль 1920

ANNO DOMINI

А II И А А X Д1 А Т U 15 А

ANNO DOMINI

С Т И X 1» Т II О I' К И II И

КНИГА TPKTMI

нид MI иR итого*

Л » и о л п » н 11 о к

К К 1' Л И II

1 0 2 3

НОВЫЕ СТИХИ

В те баснословные года.

Тютчев

СОГРАЖДАНАМ

И мы забыли навсегда,

Заключены в столице дикой,

Озера, степи, города

И зори родины великой.

В кругу кровавом день и ночь

Долит жестокая истома...

Никто нам не хотел помочь

За то, что мы остались дома,

За то, что, город свой любя,

А не крылатую свободу,

Мы сохранили для себя

Его дворцы, огонь и воду.

Иная близится пора,

Уж ветер смерти сердце студит.

Но нам священный град Петра

Невольным памятником будет.

1920

Видел я тот венец златокованый...

Не завидуй такому венцу!

Оттого, что и сам он ворованный,

И тебе он совсем не к лицу.

Туго согнутой веткой терновою

Мой венец на тебе заблестит.

Ничего, что росою багровою