Читать «Собрание сочинений в шести томах. Том 4. Книги стихов» онлайн - страница 11

Самый нежный, самый кроткий...

От подушки приподняться нету силы,

А на окнах частые решетки.

Мертвой, думал, ты меня застанешь,

И принес веночек неискусный.

Как улыбкой сердце больно ранишь,

Ласковый, насмешливый и грустный.

Что теперь мне смертное томленье!

Если ты еще со мной побудешь,

Я у Бога вымолю прощенье,

И тебе, и всем, кого ты любишь.

1913. Май

Петербург

Умирая, томлюсь о бессмертьи.

Низко облако пыльной мглы...

Пусть хоть голые красные черти,

Пусть хоть чан зловонной смолы.

Приползайте ко мне, лукавьте,

Угрозы из ветхих книг,

Только память вы мне оставьте,

Только память в последний миг.

Чтоб в томительной веренице

Не чужим показался ты,

Я готова платить сторицей

За улыбки и за мечты.

час, наклонясь, напоит

Прозрачною сулемой...

А люди придут, зароют

Мое тело и голос мой.

1912

Смертный

Ты письмо мое, милый, не комкай,

До конца его, друг, прочти.

Надоело мне быть незнакомкой,

Быть чужой на твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно,

Я любимая, я твоя.

Не пастушка, не королевна

И уже не монашенка я —

В этом сером, будничном платье,

На стоптанных каблуках...

Но, как прежде, жгуче объятье,

Тот же страх в огромных глазах.

Ты письмо мое, милый, не комкай,

Не плачь о заветной лжи

И его в твоей бедной котомке

На самое дно положи.

1912

ИСПОВЕДЬ

Умолк простивший мне грехи,

Лиловый сумрак гасит свечи,

И темная епитрахиль

Накрыла голову и плечи.

Не тот ли голос: «Дева! Встань...»

Удары сердца чаще, чаще...

Прикосновение сквозь ткань

Руки, рассеянно крестящей.

1911. Царское Село

В ремешках пенал и книги были,

Возвращалась я домой из школы.

Эти липы, верно, не забыли

Нашу встречу, мальчик мой веселый.

Только, ставши лебедем надменным,

Изменился серый лебеденок.

А на жизнь мою лучом нетленным

Грусть легла, и голос мой незвонок.

1912. Царское Село

Со дня Купальницы-Аграфены

Малиновый платок хранит.

Молчит, а ликует, как Царь Давид.

В морозной келье белы стены,

И с ним никто не говорит.

Приду и стану на порог,

Скажу: «Отдай мне мой платок!»

1912. Осень

Я с тобой не стану пить вино,

Оттого что ты мальчишка озорной.

3 Зах. 870

Вечерние часы перед столом,

Непоправимо белая страница,

Мимоза пахнет Ниццей и теплом,

В луче луны летит большая птица.

И, туго косы на ночь заплетя,

Как будто завтра будут нужны косы,

В окно гляжу я, больше не грустя,

На море, на песчаные откосы.

Какую власть имеет человек,

Который даже нежности не просит...

Я не могу поднять усталых век,

Когда мое он имя произносит.

1913. Лето

Знаю я — у вас заведено

С кем попало целоваться под луной.

А у нас тишь да гладь,

Божья благодать.

А у нас светлых глаз

Нет приказу подымать.

1913. Декабрь

IV

Как вплелась в мои темные косы

Серебристая белая прядь —

Только ты, соловей безголосый,

Эту муку сумеешь понять.

Чутким слухом далекое слышишь

И на тонкие ветки ракит,

Весь нахохлившись, смотришь — не дышишь,

Если песня чужая звучит.

И еще так недавно, недавно

Замирали вокруг тополя,

И звенела и пела отравно

Несказанная радость твоя.

1912

Я пришла тебя сменить, сестра,

У лесного, у высокого костра.

Поседели твои волосы. Глаза

Замутила, затуманила слеза.

Ты уже не понимаешь пенья птиц,

Ты ни звезд не замечаешь, ни зарниц.