Читать «Собрание сочинений в 8 томах. Том 3. Судебные речи» онлайн - страница 6

Важная особенность обвинительных речей А. Ф. Кони— последовательное и глубокое рассмотрение доказательств по делу. Для изложения их Кони выработал определенную методику — в первую очередь подвергать анализу и обстоятельному рассмотрению наиболее слабые доказательства, смело отбрасывать сомнительные, не дожидаясь, когда это сделает адвокат. Такой подход выбивал почву из-под ног его процессуальных противников. А. Ф. Кони сам отмечал имевшиеся в деле неполноценные доказательства. Анализируя их, он давал им свою оценку, укрепляя выводы обвинения, переходя от слабых к более убедительным, тесно увязывая их друг с другом. Ему чужды попытки перекладывать бремя доказательств на плечи защитников. В тех случаях, когда обвинение не находило подтверждения, он считал своей обязанностью смело и решительно отказаться от него.

В своей речи, советует А. Ф. Кони, прокурор не должен ни представлять дела в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, ни преувеличивать значения доказательств и улик для важности преступления. В силу этих этических требований прокурор обязан сказать свое слово даже в опровержение обстоятельств, казавшихся при предании суду сложившимися против подсудимого, причем в оценке и взвешивании доказательств он вовсе не стеснен целями обвинения.

В этом утверждении Кони заключается его понимание осуществления такой ответственной функции уголовного процесса, как поддержание обвинения в суде.

Вдумчивое и гуманное отношение к судьбе человека — непреложное требование Кони-прокурора.

Поддерживая обвинение по делу А. Штрама, Кони образно рисует внутреннее состояние человека, представшего перед судом. «Подсудимый — человек молодой, у которого, несомненно, еще не заглохли человеческие чувства; показания свидетеля Бремера именно указывают на эту сторону его характера. Хотя он и слушал это показание с усмешкой, но я не придаю этому никакого значения; эта усмешка— наследие грязного кружка, где вращался подсудимый, но не выражение его душевного настроения. В его лета ему думается, конечно, что в этом выражается известная молодцеватость; мне, мол, «все нипочем», а в то же время, быть может, сердце его и дрожит, когда добрый старик и пред скамьею подсудимых говорит свое теплое о нем слово».

Обвиняя Е. Емельянова в убийстве жены, А. Ф. Кони говорил о свидетельнице Суриной: «Было бы странно скрывать от себя и недостойно умалчивать перед вами, что личность ее не производит симпатичного впечатления и что даже взятая вне обстоятельств этого дела, сама по себе, она едва ли привлекла бы к себе наше сочувствие. Но я думаю, что это свойство ее личности нисколько не изменяет существа ее показания. Если мы на время забудем о том, как она показывает, не договаривая, умалчивая, труся, или скороговоркою, в неопределенных выражениях высказывая то, что она считает необходимым рассказать, то мы найдем, что из показания ее можно извлечь нечто существенное, в чем должна заключаться своя доля истины».